"Ещё к теме минувшей конференции "Теология и педагогическая культура современного учителя".
Когда вернулся на место после выступления, сидевшая рядом дама - педагог из Липецка настойчиво выпросила у меня распечатку полного текста - значит, посчитала полезным для себя; и в перерыве пара участников просили прислать на эл. почту.
Поскольку регламент панельной дискуссии заставил резко сократить выступление, буквально до небольшого фрагмента, позволю себе выложить этот текст полностью, как было подготовлено для конференции. Для фейсбучноо формата текст большой, извиняюсь ..."
Я не принадлежу к числу энтузиастов ОРКиСЭ и ОДНКНР. Как религиовед, я убеждён, что адекватные знания о религиях необходимы в пространстве современного образования. Но тот формат, в котором в систему светского образования России уже несколько лет форсированно вводится религиозный компонент, я считаю в лучшем случае бесполезным, а иногда и просто вредным.
Вред, прежде всего, в том, что одним из зримых промежуточных результатов процесса, так сказать, религиезации образования, становится девальвация, а если резче назвать – дискредитация религий, их нравственного достоинства и социально значимых смыслов. На всех уровнях образования вводимый религиозный компонент, будь-то ОРКиСЭ или теология, приобретает явно выраженный характер идеологического предписания, отчего неизбежен эффект профанации. Сюжет с теологией в высшей школе это предмет отдельного рассмотрения, поэтому остановлюсь лишь на теме ОРКиСЭ.
Вариации на тему внедрения религиозного контента в школьное образование начались ещё в середине 1990-х годов, имели разную мотивацию, в том числе и вполне оправданное замещение научного атеизма религиоведением, но завершились к 2009 году «экспериментом» по институциализации ОРКиСЭ, следствием чего стало введение этого предмета как обязательного. Те выпускники наших школ, которые в 2012 году первыми в своём четвёртом классе вкусили обязательность ОРКиСЭ, сейчас уже достигли студенческого возраста. Наиболее распространённая реакция этого поколения на вопрос о впечатлении от данного комплексного курса – смеховая, повзрослевшие молодые люди чаще вспоминают «приколы» или нелепости на уроках ОРКиСЭ, чем что-то серьёзное. Или же предполагают, что, наверное, это было нужно, только малопонятно и уж совсем точно не имело отношения к текущей жизни. Не исключаю, что кого-то из тех школьников по-хорошему удалось заинтересовать, пробудить к размышлениям (олимпиады теперь даже проводятся). Но это, скорее, позитивные казусы, не меняющие общей картины, а лишь показывающие, что школьникам просто повезло попасть к умному и умелому учителю, который через свою персону смог чем-то увлечь этих, говоря нелепым словом официальных документов, «обучающихся».
Однако сейчас позволю себе высказаться не об обучаемом контингенте, а о тех, кто несёт в этот контингент контент ОРКиСЭ и ОДНКНР. То есть об учителях государственных и муниципальных образовательных учреждений, на которых несколько лет назад обрушилась эта радость – быть преподавателями комплексной шестимодульной учебной дисциплины.
Конечно, я понимаю, что нынешний тренд на пропитывание образования религиозным ферментом имеет капитальные ресурсы и политико-идеологические основания. Поэтому остановить его невозможно, пока сам не выдохнется. Но что можно и должно делать, по моему убеждению, так это упорно проводить в своей работе принцип «не навреди», то есть стремиться приводить очередные инициативы на ниве религиезации и теологизации хотя бы к здравому смыслу.
Думаю, что имею достаточно полное представление о перипетиях вокруг ОРКиСЭ от времени первых инициатив по этому поводу ещё в 1990-х и до нынешнего их директивного развёртывания. Но непосредственно вошёл в этот круг проблем в 2015 году, работая в ЛГУ им. А.С. Пушкина, когда обнаружил, что в школах Ленинградской области повышением квалификации учителей по ОРКиСЭ занимаются коллеги из других организаций, весьма достойные по своим личным и профессиональным качествам, но также и весьма далёкие от религиоведения и официально заданного культурологического подхода к преподаванию ОРКиСЭ. Зато явно присутствовал, так сказать, неофитский пафос энтузиастов, обретших в религии собственные лично значимые смыслы и стремившихся поделиться этим с окружающими. А в Ленгосуниверситете на кафедре философии наличествовал состав профессионально подготовленных религиоведов, с учёными степенями по профильной специальности и опытом педагогической работы. И нами была составлена дополнительная профессиональная программа повышения квалификации по ОРКиСЭ, которая через университетский Центр повышения квалификации была предложена учреждениям образования Ленобласти. В возникшей конкурентной ситуации наш религиоведческий подход оказался достаточно привлекательным и эффективным. За три года, с начала 2016 по начало текущего 2019 г. религиоведы Ленгосуниверситета охватили своими занятиями уже 7 (из 17) районов Ленобласти – по программе ОРКиСЭ (72 часа), а затем по расширенной программе ОДНКНР (144 часа).
На сегодняшний день суммарно по списочному составу занятия прошли 217 учителей из этих 7 районов Ленобласти (первым стали Кингисеппский и Сланцевский районы, за ними последовали Волосовский, Выборгский, Бокситогорский, Тихвинский, сейчас завершаем занятия в Гатчинском районе). В подавляющем большинстве обучавшиеся – это женщины, чаще всего учительницы начальных классов, изредка предметники. На всю совокупность приходится лишь 5 учителей мужчин (все предметники, которым выпало ещё и вести занятия по ОРКиСЭ). Четыре пятых от общего числа имеют высшее образование (в подавляющем большинстве окончили педвузы или педагогические отделения вузов, несколько человек получили смежное гуманитарное образование), пятая часть – со средним педагогическим образованием.
Возрастной диапазон повышавших квалификацию – от 23 до 63 лет, из них 70%, т. е. основная часть, в диапазоне от 32 до 56 лет (при заполнении документов требовалось указывать год рождения, дамы это не любят, но учительницы – люди дисциплинированные... поэтому возрастные данные были получены). То есть базовый контингент преподающих ОРКиСЭ (или готовящихся к преподаванию) – зрелые женщины, большей частью семейные, с собственными детьми, а то и внуками, и с соответствующим кругом житейских забот.
Кроме непосредственной реализации ДПП нас интересовало, разумеется, отношение самих учителей к курсу ОРКиСЭ и особенностям его преподавания. Проводились соответствующее анкетирование и устные опросы, сейчас готовится научная публикация по их результатам. Скажу о некоторых наиболее характерных выявленных аспектах ситуации.
Доминирующая реакция на прямой вопрос во время интерактивных занятий: как воспринимаете присутствие курса ОРКиСЭ в учебном процессе? – была вполне прозаической и откровенной: «а куда деваться?». В подтексте этой и подобных реплик много чего можно поискать, но мотив и так понятен.
Замечу, что ни разу не встретились явно антирелигиозные высказывания или возмущение самим фактом обращенности учебного материала к религиозной тематике. При этом, однако, нередко звучало недоумение от особого выделения именно религиозных культур в учебный предмет. Как иронично было замечено на одном из занятий, религии исповедуют всё-таки далеко не все люди, а вот пищу принимают все, верующие и неверующие, и неоднократно каждый день; то есть кулинария куда более востребована, чем религия, и почему бы не изучать «основы русской кулинарии», «основы кулинарного искусства народов мира», «основы вегетарианского питания» и проч. Практически все опрошенные твёрдо поддержали установку на культурологический характер преподавания (хотя в понимании того, что такое «культурологическая направленность», единства мнений не было). Предложенный слушателям религиоведческий подход в изложении материала воспринимался положительно, позволяя избежать конфессиональной избирательности.
Высказывались опасения насчет того, что ознакомление школьников с религиозными традициями балансирует на грани риска привнесения в занятия пусть даже и непредумышленной предвзятости, невольной трансляции личного положительного отношения учителя к одним религиям и отрицательного отношения к другим. Близким к этому стало опасение превратить курс ОРКиСЭ в своего рода приучение школьников к религии, то есть в демонстрацию духовной и нравственной исключительности именно религиозных традиций. Скажем, на одном из занятий молодая учительница процитировала статью 48 ФЗ «Об образовании в РФ»: «Педагогическим работникам запрещается использовать образовательную деятельность для принуждения обучающихся к принятию ... религиозных и иных убеждений, либо отказу от них», – и задала вопрос о том, как это соотносится с постоянными рекомендациями предлагать родителям для их четвероклассников именно модуль «Основы православной культуры». Да и содержание многих учебных изданий по ОРКиСЭ, по комментариям учителей, как бы подталкивает к тому, что близко к обучению религии. Между прочим, замечу, что по норме ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» обучение религии не является образовательной деятельностью (ст. 5.5).
Есть и ещё одна проблемная точка. Учителя начальных классов научены и умеют обучать – письму, счёту, начальным знаниям об окружающем мире. Но ознакомление школьников с религиями, даже чисто в информативном порядке, это уже что-то иное, касающееся мировоззрения, да ещё и в таком специфическом аспекте как религиозный. И учитель вынужден как бы «переключать рычажок», переходя в другую тональность, где не должно быть места оцениванию учеников. Это вообще стратегический вопрос: арифметическим действиям научить можно и даже должно, а можно ли научить мировоззрению? Если школьник умудрится запомнить декалог, двунадесятые праздники или иерархию чинов ангельских, он от этого приобретёт духовный иммунитет от пороков мира? Оставлю это как риторический вопрос. Но мы такие вопросы получали на занятиях во всех учительских аудиториях.
Такими вопросами задаются не только учителя, но и родители (или лица их заменяющие) школьников, которым предстоит выбор одного из модулей ОРКиСЭ. Не случайно уровень выбора модуля «Основы светской этики» (при недостаточной внятности того, что это такое) не уступает выбору модуля «Основы православной культуры», причём несмотря на то, что «Основы светской этики» вкупе с нередко выбираемыми «Основами мировых религиозных культур» конфессиональные энтузиасты объявляют «атеистическими» модулями, вкладывая в такую оценку отрицательное значение. Но уже неоднократно установлено, что модули «Основы светской этики» и «Основы мировых религиозных культур» выбирают и родители, сами исповедующие какую-либо религию – именно для того, чтобы избежать встречи их детей с неофитствующими учителями или с возможными нежелательными трактовками важных вопросов веры.
Из множества существенных и не очень вопросов, возникающих на занятиях с учителями, вырисовывается проблемное поле, как минимум из пяти узловых ситуаций, связанных с преподаванием ОРКиСЭ.
Первая ситуация: отношения учитель – ученики (которые могут быть из этнически и мировоззренчески разных семей, и тогда не совсем удачно сказанное слово может стать триггером механизма конфликтности; а ведь учитель далеко не всегда владеет требуемым объемом религиоведческих и культурологических познаний).
Вторая ситуация: учитель – родители (со своими представлениями о должном; родители иногда готовы идти на компромисс «чтобы на детях не отразилось», но не в любом случае и не поголовно; здесь может возникнуть и правовой конфликт).
Третья ситуация – учитель и руководители образовательного учреждения (которые сами могут получать и затем транслировать негласные установки ориентировать на «правильный выбор» модулей). Типичная картина: учитель предлагает родителям выбрать единственный модуль, чаще «Основы православной культуры», объясняя тем, что у школы хватило средств на закупку учебных материалов только по этому модулю, на другие «денег не осталось.
Четвертая ситуация – учитель ОРКиСЭ и ОДНКНР и его коллеги по педагогическому коллективу (имеющие разное отношение к этому предмету).
Пятая ситуация – главная, на мой взгляд, и самая трудная – учитель сам как таковой, в его самовосприятии, с его личным воспитанием/образованием/отношением к окружающей социальной среде/жизненными обстоятельствами и проч. Как любому человеку, учителю свойственно мировоззренческое самоопределение, которое совсем необязательно тождественно текущим идеологическим установкам. Это не отменяет воспитательной функции образования, но ставит вопрос о мере присутствия в нём этих идеологичесих установок. Учитель может и должен объяснить, что 2х2=4 – это правильно. Но обучить тому, что правильно – вера в Бога или отсутствие таковой – это «задачка из другого учебника», вовсе не школьного (и даже не вузовского).
На одной из недавних профильных конференций я услышал такую цифру – в 2018/2019 учебном году курс ОРКиСЭ преподаётся 1 млн 660 тыс. обучающихся. Не ручаюсь за достоверность цифры, но ясно, что счёт детской школьной аудитории, куда входят вести урок по ОРКиСЭ учителя с обозначенным выше кругом непростых проблем, действительно миллионный. И те и другие, школьники и учителя, погружаются в очень сложные по мировоззренческому содержанию темы, с трудно предсказуемыми последствиями такого погружения. Или – не погружаются, замещая мировоззренческий дискурс заучиванием какого-нибудь понятийного ряда и созерцанием наглядных материалов. В худшем же случае происходит прямая или подспудная индоктринация школьников учителем-неофитом. При этом никто не отменял конституционную норму, по которой никакая религия не может быть установлена в качестве обязательной.
Я регулярно слышу возражения, что такое критическое рассуждение это искусственное сгущение красок, что я чего-то там просто не знаю или не понимаю, а на самом деле всё светлее, и будет вообще сияющим. Может быть. Но исхожу из простой установки – по плодам их узнаете их. Пафосных слов о духовности, духовно-нравственном воспитании (нелепый, кстати, фразеологизм) и ещё много о чём замечательном звучит предостаточно. А дела пока делают обычные люди – учителя, которые на себе вытягивают тяжеленный груз обваленной в постсоветское время системы образования, и теперь ещё в довесок получили ОРКиСЭ, ОДНКНР ... а на горизонте ещё что-то маячит. И проблемность от этих новаций, по моему убеждению, явно превосходит ожидаемый благой результат. Есть смысл задуматься – нужно ли всё это, а если нужно, то так ли всё это делается, чтобы не навредить?