Нет на белом свете такого народа, королевства, страны, коллектива трактористов, священнослужителей, педикюрщиц, администраций президентов, в среде которых бы не нашлось двух человек, один из которых считает продолжение жизни другого невыносимым для себя бременем, оскорблением чести, объектом ненависти, насмешек, сплетен, мести. Пожалуй и милиционеры в своей среде допускают месть коллеге, возможно судьи восстанавливают честь подлостью, а проститутки коварством.
Отец архимандрит Иоаникий лютой ненавистью возненавидел своего собрата иеромонаха Инокентия, высокого, белого лицом с приятными чертами, большими серо-голубыми глазами и черными как смола курчавыми волосами раскиданными прядями по плечам. Улыбчивый, миролюбивый, ласковый, почти нежный, как в разговоре так и в отношениях, он притягивал к себе и прихожан и братию. С его появлением заметно прибавилось прихожанок, причем самого разного возраста. Особенно заметно было на службах проводимых отцом иеромонахом, храм не вмещал желающих, а что говорить о причастниках; все женщины на его службах причащались.
Его поджидали в самых неожиданных местах монастыря, территория которого вмещала три храмовых комплекса, кладбище с двумя местными святыми, парком, скотным двором, огромным гаражом для грузовых автомобилей, автомобилей представительского класса для настоятеля монастыря, служебного автотранспорта для келаря и эконома, банно-прачечного комплекса, дизельной кочегарки, нескольких оранжерей, хоздвора, двух часовень, архиерейского дома, гостиниц для паломников и духовенства. В общем везде прятались и открыто поджидали своего любимца молодые и пожилые прихожанки.
Перенести такой удар отцу архимандриту было больно и оскорбительно. До появления в числе насельников иеромонаха Инокентия приблизительным культом пользовался отец Иоаникий. Он старше и не так красив, хотя его рыжая шевелюра и вызывала у прихожанок восторг и мление, но такого массового поклонения не было. Полгода терпел отец архимандрит такое несправедливое (как он считал) к себе внимание, затем честно признался отцу Инокентию в своей ревности.
- Желательно вам отец найти себе другое место служения, мы не сработаемся, - оставшись после вечерней трапезы вдвоем, строго начальственным тоном заявил отец Иоаникий.
- Понимаю, однако владыку просить не буду, Вы уж как то сами решите этот вопрос, я не возражаю.
- Нет, вы сами напишите прошение о переводе вас в другой монастырь.
- Нет, этого делать я не буду, владыка испросил меня из другой епархии специально для развития хора и вдруг я прошусь куда то, он спросит почему и зачем, что меня здесь не устраивает, а я скажу что не нравлюсь отцу архимандриту.
- Месяц, я даю вам месяц найти причину перевода, потом пощады не жди.
- Спаси вас Христос отец архимандрит.
- Ага, потом я тебе так рыло разобью, что поклонницы твои рыдать разучатся.
- Аминь, - глазами улыбался иеромонах.
После разговора жизнь отца Инокентия начала приобретать кошмарный оттенок, братия сторонилась отца Инокентия, хор в самый неподходящий момент разлаживался, а кое кто сознательно пускал петуха, какая то прихожанка сымитировала припадок в момент причастия из рук иеромонаха, укусила лжицу, выронила причастие, возник скандал. По монастырю пошли слухи о многочисленном потомстве отца иеромонаха в местах бывшего служения, о абортах прихожанок, о детях уродах в спецлечебницах, якобы по воле божьей пострадавших за грехи монаха и прелюбодейниц. Слуху дошли до митрополита.
- Как все это понимать, отец Инокентий, что все это значит, так опорочить наш монастырь, приобрести такую репутацию, да вы понимаете как разрушаете наш авторитет. Я такого не потерплю.
- Ваше высокопреосвященство, все просто, архимандрит Иоаникий не даст мне здесь жизни, будет клеветать, будет порочить, дойдет до патриарха.
- Понимаю, но у архимандрита крепкие связи в патриархии, его я не уберу, и вас убрать нельзя, за вами уедет пол губернии, остается просить патриарха найти архимандриту кафедру, а вы на его место.
- Владыко, я со смирением приму любое ваше мудрое решение без противления и с благодарностью.
- С архимандритом мы надеюсь порешаем все нюансы вопроса.
Снова после трапезы архимандрит оставил иеромонаха для беседы.
- Думаю владыко поступит правильно, когда я стану епископом я еще быстрее изведу тебя со света, думал подкупишь митрополита и меня уберете с монастыря. Нет. Епископом я буду здесь, в своем монастыре, а ты пойдешь сортиры чистить, архимандритства тебе не видать как своих ушей, здесь будут почитать только меня, а тебя и таких как ты буду гноить и гнобить.
- Помилуйте, а зачем так, к чему, как же спасение души ради которого мы все здесь несем послушание, молимся, возносим господу молитвы.
- Затем, или я или ты, нам вдвоем тесно на земном шаре, не жить тебе здесь, лучше пойти и удавиться, или уехать далеко и навсегда, рядом тебя я не потерплю, так и знай.
Оба за год противостояния посерели, постарели, отец архимандрит круто изменил характер стал придирчив к братии, разборчив в еде, криклив, зол, мстителен, подозрителен. Братия между собой называли его отец «архибандит» или «архимандит», частенько отец «архимандит» бывал пьян на вечернем богослужении. Иеромонах сторонился людей, стал замкнут, братия продолжала его сторониться, дабы не попасть под пресс «архибандита», из хора пришлось уйти, он все больше стоял в уголке монастырского храма на коленях с поникшей головой.
Владыка слова не сдержал, вероятно в патриархии на этот скандал смотрели иначе, а через три года унижений отец иеромонах Инокентий пропал из монастыря. Утром обнаружили тело «архибандита» Иоаникия с перерезанным горлом.
Да, действительно тесно на земном шаре.