1) Советское уголовное уложение 1918 года.
С приходом к власти Советов религия из инструмента поддержания власти превратилась в её первого врага. Одна идеология сменилась другой, потому в аспекте преступлений, связанных с религией, резко изменилась направленность преступных посягательств. В Уложении 1918 года преступления, связанные с религией, были помещены в Раздел третий «Преступления против общественного порядка и спокойствия» (Первый был так называемой «Общей частью», Второй гласил о «Преступлениях против государства и государственного управления» - то есть, что логично, объект уголовно – правовой охраны изменился кардинально). Глава седьмая предусматривала уголовную ответственность за преступные деяния против общественного порядка. К преступлениям небольшой тяжести относились деяния, заключающиеся в «осквернении, поношении ли поруганием действием предметов общего почитания, учиненном с целью оскорбления нравственного или политического чувства граждан публично, или в распространённых и публично выставленных произведениях печати, письме или изображении». В данном случае не конкретизируется, какие предметы относятся к «общепочитаемым», но, думается, с учетом того, что в 1918 году иди коммунизма еще не вошли в полной мере в сознание всех граждан, к ним можно, в том числе, отнести предметы религиозного почитания. Интересно также разграничение «нравственного» и «политического» чувства. Что в данном случае имеется в виду? Что деяние должно причинить моральный вред и противоречить политическим взглядам граждан?
Лишением свободы до одного года наказывался виновный в принуждении к отправлению религиозных обрядов, воспрепятствовании их отправлению либо принуждении ко вступлению в «религиозное общество» путем «насилия над личностью, наказуемой угрозы или злоупотребления властью». Последнее деяние также могло быть совершено «посредством обольщения или обещания выгод». В качестве квалифицирующих признаков устанавливалось совершение деяния с «изуверным посягательством на жизнь свою или других» либо с «явно безнравственными действиями».
То есть, как мы видим, в явном отличии от всех предыдущих актов, уголовно – правовой охране подлежит уже не религия как таковая, а общественный порядок, который, как считается, будет нарушен в случае принуждения человека к участию в религиозной деятельности, а равно воспрепятствованию осуществлению такой деятельности. Хотя, на мой взгляд, в данном случае было бы более уместно говорить о нарушении права человека – выражать тем или иным образом свое отношение к религии или нет. Но, думается, все же мои рассуждения вызваны тем, что понятие «права человека» уже является неотъемлемой частью сознания, основным критерием размышлений, тогда как в 1918 году такое понятие вряд ли существовало.
2) Уголовный кодекс РСФСР 1922 года.
Третья глава Особенной части говорит о «Нарушении правил об отделении церкви от государства». Первая гласила о контрреволюционных преступлениях, 1.2 – о преступлениях против порядка управления, а вторая – о должностных преступлениях.
В очередной раз можно убедиться, что главным объектом уголовно – правовой охраны всегда является власть: первая же статья данной главы говорит об использование религиозных предрассудков масс в целях свержения рабоче – крестьянской власти или возбуждения сопротивления её постановлениям. Данное деяние подлежит «наказанию, предусмотренному ст. 69» - то есть аналогично контрреволюционному преступлению, заключающемуся в «пропаганде и агитации, выражающейся в призыве к свержению власти Советов путем насильственных или изменнических действий или путем активного или пассивного противодействия Рабоче-Крестьянскому Правительству, или массового невыполнения возлагаемых на граждан воинской или налоговых повинностей» - лишением свободы не ниже 3 лет (и не выше 10, в соответствии со ст. 34). Думаю, что, ввиду направленности деяния, логичнее было бы отнести его к Главе 1 УК РСФСР.
Все остальные преступления, предусмотренные в данной главе, относились к преступления небольшой тяжести, и наказывались, как правило, трудом и (или) рублем - принудительными работами до года, штрафом, конфискацией имущества. К лишению свободы на срок до одного года лицо могло быть осуждено только за совершение обманных действий с целью возбуждения суеверия в массах населения и извлечения выгод.
Под страхом годичных принудительных работ запрещалось преподавание детям религиозных вероучений. А жадные деятели религиозных организаций или групп за любого рода принуждение при взимании сборов в свою пользу могли получить принудительные работы на срок до шести месяцев, с лишением на срок до двух лет права заключать договоры с местными Советами об использовании богослужебного имущества и зданий, с конфискацией имущества организации.
Строго соблюдался принцип отделения церкви от государства (что, думается, неплохо было бы перенять в современной ситуации), и вплоть до ликвидации религиозной организации (с конфискацией ее имущества и принудительными работами на срок до 6 мес.) наказывалось её присвоение себе административных, судебных или иных публично-правовых функций и прав юридических лиц.
Рублем и трудом также наказывалось совершение в государственных учреждениях и предприятиях религиозных обрядов, а равно помещение в этих зданиях каких-либо религиозных изображений.
Однако, будучи всячески против любого рода религиозных проявлений, Советы понимали, что сразу искоренить то, что веками возводилось в разряд главной добродетели в России, невозможно, потому установили также уголовную ответственность за воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, не нарушающих общественного порядка и не сопровождающихся посягательствами на права граждан.
Итого, мы видим, что, по прошествии всего лишь 19 лет (ничтожно малый срок в мировых и исторических масштабах), позиция уголовного законодателя в отношении религии изменилась коренным образом – из друга, инструмента поддержания власти она превратилась во врага, конкурента, поскольку являлась «костылем» власти предшествующей, ныне свергнутой.
3) Уголовный кодекс РСФСР 1926 года.
Первая глава нового «сталинского» Уголовного кодекса, что естественно, устанавливала суровые «меры социальной защиты» от лиц, совершивших контрреволюционные преступления, вторая говорила о преступлениях против порядка управления, третья – о должностных преступлениях, а четвертая - о нарушении правил об отделении церкви от государства. Фактически, редакция данной главы в 1926 году полностью повторяет редакцию из Уголовного кодекса 1922 года, даже в аспекте назначения наказаний – все преступления относились бы в современной России к преступлениям небольшой тяжести. Только Уголовный кодекс 1926 года совершенно справедливо относит «использование религиозных предрассудков масс с целью свержения рабоче-крестьянской власти или для возбуждения к сопротивлению ее законам и постановлениям» к контрреволюционным преступлениям и карает лишением свободы на срок не ниже 3 лет (и не выше 10 лет, в соответствии со ст.28).
4) Уголовный кодекс 1960 года.
Последний Уголовный кодекс советской России относил деяния, так или иначе связанные с религией, к преступлениям против политических и трудовых прав граждан, расположенным в четвертой Главе Особенной части – после, конечно же, государственных преступлений, преступлений против социалистической собственности, а также преступлений против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности. Стоит отметить, что данный кодекс является куда более гуманистическим, чем предшествующие, поскольку делает объектом уголовно-правовой охраны политические и трудовые права граждан, включив в Уголовный кодекс довольно широкий перечень нарушающих их деяний.
Все деяния, связанные с осуществлением права на свободу совести и вероисповедания, относились к преступлениям небольшой тяжести. Отметим, что в СССР данное право признавалось политическим, а не личным, как в настоящее время.
Важным являлось положение, гласящее о недопустимости нарушения законов об отделении церкви от государства и школы от церкви – то есть уголовно-правовой охране подлежал авторитет государственной власти перед церковной. Таким образом создавались препятствия для вмешательства церкви в деятельность органов власти (и наоборот), а равно влияния религиозных деятелей на подрастающее поколение – будущих (как рассчитывалось) продолжателей идей коммунизма. Одновременно, вместе с тем, охранялось право человека исповедовать какую – либо религию и, соответственно, выражать это посредством отправления религиозных обрядов. Главным условием являлось то, что эти обряды не должны были нарушать общественного порядка либо посягать на права граждан. В данном случае можно говорить об охране, с одной стороны, права исповедания определенной религии, с другой – общественного порядка и прав других граждан (так как в противном случае допускалось воспрепятствование отправлению религиозных обрядов).
Преступным признавалось также создание, руководство, а равно активное участие в деятельности и пропаганда деятельности так называемого деструктивного религиозного (или иного общественного) объединения, чья деятельность связана с причинением вреда здоровью граждан, иными посягательствами на их личность или права, с побуждением граждан к отказу от исполнения обязанностей или совершению иных противоправных действий.
Резюмируя изложенное, можно сделать вывод о кардинальном изменении объекта уголовно – правовой охраны – с религии, обеспечивающей устойчивость государственной власти, на государственную власть как таковую, что естественно с учетом произошедшей революции и приходом к власти Советов. Богохульство сменилось контрреволюционной деятельностью, призывы к переходу в «иную веру» - изменой Родине, антисоветская агитация и пропаганда заменила «отвлечение от веры». Изменилась лишь внешняя направленность деяний. Вера в бога была заменена верой в идеалы коммунизма, власть Советов. А власть всегда, неизменно, в первую очередь защищает саму себя, в том числе путем установления уголовной ответственности за деяния, способные повлечь за собой её умаление или свержение.