Технологические прорывы последних десятилетий привели к тому, что в последнее время вполне всерьез все больше аналитиков стали рассуждать о тех угрозах, которые новые технологии могут представлять для человечества. Иными словами, на ряду с неоспоримыми выгодами, которые технологическая революция уже принесла человечеству, эта революция начала еще и пугать это же человечество. И испуг этот явно нарастает, поскольку даже американский президент Барак Обама в интервью CNN рекомендовал аудитории прочитать книгу израильского историка Юваля Харари, рассуждающего именно на эту тему. Больше того, опасения по поводу нынешней технологической революции вышли уже за пределы развитого мира в мир развивающийся. В частности, на эту же тему, правда под другим углом высказался директор направления «Молодые профессионалы» Агентства стретегических инициатив Дмитрий Песков на заседании совета при президенте по науке и образованию. Кстати, здесь любопытно отметить, насколько разными видят эти угрозы в развитом мире и в мире развивающемся.
Израильский профессор Харари видит эти угрозы в том, что:
Развитие цифровых алгоритмов меняет целые индустрии. Первая область – это транспорт, где компьютеры скоро заменят водителей, так что уже через несколько десятков лет мысль о том, что люди когда-то водили машины, будет вызывать недоумение. Вторая область – это медицина, где датчики, собирающие о нас информацию и алгоритмы, ее анализирующие, вскоре начнут все больше вытеснять врачей, которые уже сегодня не способны уделить должного внимания пациентам». «Если в XX веке государства, даже тоталитарные, остро нуждались в человеческих ресурсах и поэтому инвестировали в развитие масс, поддерживали их существование, то в уже в самом ближайшем будущем массы могут потерять свою экономическую значимость и оказаться абсолютно ненужными государству. Люди в таком количестве больше не нужны военной индустрии, которая сегодня базируется на высоких технологиях и маленьких группах высоких профессионалов. В этой ситуации элиты могут потерять мотивацию инвестировать в массы и проявлять какую-либо заботу относительно граждан. По мнению Харари, скоро мы можем стать свидетелями распада связки либерализма и капитализма. До недавнего времени экономические требования мотивировали этичное поведение, процветание требовало либерализации и охраны человеческих свобод. Но развитие алгоритмов может вскоре привести к тому, что забота о массах потеряет экономический смысл, и в результате пути экономики и либеральных ценностей разойдутся. Удар будет нанесен не только по капитализму. Социализм базируется на идее о важности рабочего класса как основного ресурса развития, и поэтому с возникновением «бесполезного класса» идеи социализма потеряют свою актуальность. В итоге, происходит формирование «бесполезного класса», что, по словам Харари, ведет к исчезновению эффективной экономической модели для существования людей. Правда, в конце Харари делает немаловажную оговорку: Возможно, миром будет править искусственный разум, но им не будет править искусственное сознание. Почему эта оговорка является важной, рассмотрим несколько ниже.
Дмитрий Песков тоже видит угрозу со стороны технологической революции, но под несколько другим углом. Он сказал о технологиях, «которые на английском называются destruction technologies, а в русском – подрывные, разрушительные технологии. И в этом смысле они нацелены на то, чтобы подорвать существующую конкурентоспособность большого количества национальных моделей. В этом смысле это аналог «Интернационала» XIX века: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…» И это серьёзная одновременно и идеологическая, и экономическая, и фундаментальная угроза». Скорее всего, этим пассажем докладчик пытался угодить главному слушателю, Владимиру Путину, но несколько перестарался, поскольку даже российский президент с ним в этом не согласился, а возразил, что «Я не думаю, что современные способы организации бизнеса ставят целью разрушить существующие. Они просто организуют так, как считают нужным и наиболее эффективным. Не нужно их подозревать в какой‑то подрывной деятельности. Они просто работают современным способом, но объективно это, конечно, создаёт для нас угрозы. Совершенно с Вами в этом согласен».
***
Вот, давайте в этом же порядке и разберемся, сначала с концепцией Юваля Харари, а потом уже и с позицией Дмитрия Пескова.
Прежде всего, здесь следует напомнить, что профессор Юваль Харари все же историк, а не экономист и не технолог. Если историю и можно считать наукой в тех аспектах, где история опирается на доказательные подходы, то в плане прогностической состоятельности история наукой не является, поэтому к прогнозам будующего, исхдящим от историков, следует все же относиться с осторожностью.
Итак, да, профессор Харари совершенно прав в том, что роботизация ликвидирует привычные рабочие места. И, надо заметить, происходит это не только в тех областях, которые Харари привел в качестве примеров. Уже продемонстрированы 3D-принторы, «печатающие» дорожное покрытие шириной от 5 до 15 метров и малоэтажные жилые дома. Эти 3D-принтеры и есть ничто иное, как роботы, способные ликвидировать рабочие места дорожных и строительных рабочих. И не просто способны, но, судя по продемонстрированной готовности этих роботов, произойдет это в течение ближайших же лет. Верно так же и то, что идеи социализма потеряют свою актуальность ввиду исчезновения рабочего класса. Вообще говоря, в странах развитого мира никакого рабочего класса уже и нет. Рабочие есть, но политическим классом они уже не являются. С массовой же потерей основных рабочих профессий, сам разговор о рабочем классе действительно становится бессмысленным. А вот, что касается потери связки между либерализмом и капитализмом, а также того, что, якобы, искусственный интеллект способен вытеснить человека за пределы экономической жизни, с этим попытаемся сейчас поспорить. Вот, как раз и вспомним фразу Харари о том, что «миром будет править искусственный разум, но им не будет править искусственное сознание».
Здесь, по всей видимости, явные нелады у профессора-историка с физиологией. Икусственный интеллект – это ничто иное, как технический аналог интеллекта естественного. А естественный интеллект не существует отдельно от сознания, поскольку такая физиологическая функция мозга, как сознание, и является базовым фактором для возникновения и развития интеллекта. Сознание является для этого необходимым условием, хотя и не достаточным. То есть, сознание без интеллекта может быть, а интеллект без сознания нет. Что же касается искусственного сознания, то недавние исследования японских роботостроителей доказали, что даже у машин сегодняшнего уровня искусственное сознание формируется. Так что да, поскольку возможноть искусственного сознания доказана, тем самым доказана и возможность искусственного интеллекта. Следовательно, если искусственный интеллект и начнет управлять миром, то это будет в том числе и искусственное сознание. Другой вопрос, что подобное может случиться лишь в том случае, если будет потерян контроль человеком над созданными им машинами. Для фантастов этот сюжет вечен, но в реальной жизни мы на сегодняшний день не имеем никаких оснований считать подобную потерю контроля возможной.
Что же касается позиции Харари по поводу потери связки между либерализмом и капитализмом и, в этой связи, его теории «бесполезного класса», то этот постулат не вполне согласуется с основами экономики. Судите сами...
Любой бизнес, любой бизнесмен работает исключительно ради денег, ради прибыли, которую можно получить. Для того, чтобы промышленные роботы вообще существовали, как минимум, необходимо, чтобы их кто-то разрабатывал. А разработчик станет это делать лишь в том, случае, если найдется кто-то, готовый такую разработку купить. А купить такую разработку готов только тот, кто готов производить эти роботы на продажу, у кого на них есть покупатель. А покупатель таких роботов – это тот, кто намерен посредством этих роботов вместо живых рабочих производить некий конечный продукт, который может быть продан некоему конечному потребителю. А для того, чтобы конечный потребитель мог такой продукт купить, заплатить за него, этот конечный потребитель должен быть платежеспособен. Если связка между либерализмом и капитализмом рвется, конечный потребитель, т.е. тот самый «бесполезный класс», становится неплатежеспособным. Если такое случается, вся структура прекращает свое существование – никаких роботов, замещающих живых рабочих попросту не будет. Следовательно, никаким образом эта связка порвана быть не может. Больше того, если раньше население имело оплачиваемую работу, которая обеспечивала его платежеспособность, то в результате массовой роботизации эти рабочие места будут потеряны, и платежеспособность населения придется обеспечивать специальными мерами, т.е. связка между либерализмом и капитализмом не только не рушится, но становится еще крепче. Другой вопрос, каким образом можно обеспечить платежеспособность массово безработного населения?
Ну, первое, что приходит в голову по этому поводу, - это рента, что-то подобное нефтяной ренте, применяющейся в нынешней Саудовской Аравии. Однако, чтобы подобное было возможно, необходимо, чтобы деньги на эту ренту зарабатывались где-то вне данной страны, как это, опять-таки, происходит в той же Саудовской Аравии за счет экспорта нефти за рубеж. Но это лишь один из вариантов. Главное же в том, что или платежеспособность безработного населения удается обеспечить, или никакой роботизации рабочих мест не получится вовсе. Поэтому сама физическая возможность существования бесполезного класса не видится реальной.
В России, как мы уже заметили выше, опасения носят иной характер. Собственно, здесь не столько важно, что сказал Дмитрий Песков, сколько комментарий к его выступлению, сделанный другим докладчиком, директором Центра экономический исследований Университета «Синергия» Андреем Коптеловым на том же заседании:
Г-н Коптелов сфокусировал внимание на ставшее уже традиционным отставание России в технологических областях, о чем сказал следующее: «Есть три стадии технологического отставания - первая, это когда мы можем разобрать новый продукт, понять технологию его создания, после чего сделать копию, рассказывает Андрей Коптелов. На второй стадии мы можем разобрать продукт, понять технологию его создания, но не можем повторить из-за отсутствия технологий производства. На третьей стадии мы можем разобрать продукт, но даже не можем понять технологию его создания. К сожалению, по многим отраслям российские компании уже находятся на второй и третьей стадии отставания».
Ну, что касается третьей стадии, то, говоря языком медицинским, г-н Коптелов допустил некоторую гипердиагностику в этом вопросе. Судя по профессиональной квалификации российских молодых специалистов, приезжающих, например в США, о третьей стадии отставания России говорить еще преждевременно. Нынешнее российское образование, хотя и потускневшее по сравнению с советским, все же производит специалистов, способных работать на современном уровне. Хотя, если об этом уже заговорили, значит, появились какие-то признаки приближения этой третьей стадии отставания. Но, посольку за первой ласточкой всегда летит стая, если Россия дождется этой стадии, то отставание действительно может стать непреодолимым. Впрочем, на наш взгляд, настоящая опасность грозит России не с этой стороны и значительно раньше.
Как-то Антон Орехъ в своей реплике на («Эхо Москвы») высказался:
«Вот потому мы так и ненавидим Америку, что она может себе позволить то, о чем мы мечтаем сами. Америка бомбит Ливию и Сербию, лезет в Ирак, Афганистан и Сирию. Америка тут, Америка там – а мы чем хуже! И этот год войны показал, что именно борьба с Дядей Сэмом является сегодня смыслом нашего существования». Ну да, действительно, почему это Америке можно, а России нельзя?
Да, это совершенно справедливо сказано – Америка действительно все время к кому-то лезет, все время кого-то бомбит, дабы повсюду насадить эту свою демократию, не в зависимости от того, хотят ли этой демократии те или иные культуры или нет. Да сдалась она им эта демократия! У самих ведь есть эта демократия, вот и радовались бы, оставив других в покое. Так ведь нет, нашли себе свою американскую духовную скрепку вроде путинской…, или наоборот, это Путин у них идею скоммуниздил? Впрочем, неважно, кто у кого, главное, что у этих демократия, а у Путина герой народных семитских сказок, а суть одна? А вот, и нет – суть разная.
Старшее поколение помнит, как еще в 70-х годах прошлого столетия Америка критиковала нарушение прав человека в СССР на таком же уровне, на котором эту критику она осуществляла и по отношению к Китаю. К началу 90-х эта критика исчезла, что выглядело вполне естественно в свете горбачевской Перестройки. Однако, в перестроечном угаре мы все как-то не заметили, что наряду с критикой СССР, куда-то подевалась и критика китайского авторитаризма, хотя в Китае никакой политической перестройки не было – как была коммунистическая диктатура, так она и осталась, так и существует до сих пор. Странно, не правда ли, диктатура осталась, а критика со стороны США прекратилась, с чего бы это? – А это с того, что вместо политической перестройки в Китае произошло нечто другое, что для Америки имеет куда большую ценность, чем демократия. Иными словами, плевать на самом деле хотела Америка на то, есть в других странах демократия или ее нет. Демократия в других странах для Америки – это никакая не духовная скрепа, а инструмент для получения того, что они получили от Китая и без демократии. И это «что-то» - предоставление своей территории западным корпорациям в качестве рынка дешевой рабочей силы. И если именно с этой точки зрения посмотреть на то, зачем Америка ко всем лезет, то становится понятным и зачем, и кому от этого плохо или хорошо, и какие на самом деле ошибки при этом совершаются. А ошибки здесь есть и очень серьезные. Однако об этом ниже…
Помните, где-то на рубеже 80-х и 90-х, еще до развала Союза, Горбачева однажды спросили, почему он медлит с введением свободного рынка? И помните, что он ответил? – А он ответил, что рыночные экономики присущи почти всем странам мира (кроме соц. лагеря), но успешны из них только семь (имелась в виду G-7). Умный мужик, правильно заметил, но не был оценен…
Никогда в истории человечества не было так, чтобы все страны развивались синхронно с одинаковым эффектом. Всегда одни обгоняли, другие догоняли. Рыночная экономика - когда экономическое развитие основывается на уровне потребления. Растет потребление – растет и экономика. Останавливается рост потребления – останавливается и экономический рост. Заполнен потребительский рынок в своей стране, надо выходить на внешние рынки потребления. Таки образом, технологический лидер становится экспортером, а отстающие становятся импортерами, открывающими свои территории для более совершенных технологий. Постепенно эти технологии полностью заполняют экономики отстающих стран, поднимая в них и жизненный уровень и уровень технологического развития, пока кто-то из этих импортеров сам не начинает новые технологические разработки на основе уже имеющихся. Таким образом, кто-то из этих импортеров сам становится лидером, экспортирующим уже собственный продукт, и т.д. Именно так и поднялись в свое время Япония, Южная Корея, да и нынешний Китай тоже.
Но в этой схеме экспорта технологий есть одна слабость – с повышением жизненного уровня в странах-импортерах, в них так же повышается и стоимость труда. Поэтому данная экономическая схема требует постоянного расширения внешних рынков дешевой рабочей силы. Именно поэтому американцы везде и лезут, чтобы за счет экономической экспансии в другие страны постоянно увеличивать уровень потребления своего продукта, а не для того, чтобы кому-то показать, кто в доме хозяин, как это делает Россия. Но если так, если экономическая экспансия Запада и, в частности, США ничего, кроме хорошего не несет менее развитым странам, то почему же США постоянно применяют военную силу, чтобы установить в этих странах демократию собственного американского типа? – А потому, что американский истеблишмент с религиозным упрямством десятилетиями придерживался представлений о том, что экономическая экспансия в развивающиеся страны невозможна без установления в этих странах политических режимов, совместимых с американскими понятиями о прекрасном. И лишь в период администрации Буша-младшего пришло понимание того, что это не так. Во-первых, иракская и афганская компании Буша показали, что насильственное внедрение демократии невозможно чисто физически. А, во-вторых, опыт Китая показал, что в этом и нет никакой необходимости, поскольку экономическая экспансия в развивающиеся страны к обоюдной выгоде при том вполне возможна без связи с типом политического режима в этих странах. Именно этим фактом и обусловлены миролюбивые декларации президента Обамы в начале его президентства. И, кстати, за восьмилетие администрации Барака Обамы риторика по поводу экспорта американской демократии в существенной степени сошла на нет. Этим же, вероятнее всего, объясняется и декларация новоизбранного президента Трампа по поводу отказа Америки от роли мирового жандарма. То есть, по всей видимости, именно сейчас мы являемся свидетелями того момента, когда США откажутся от военно-политической экспансии в перспективные рыки, но сосредоточатся на экспансии исключительно экономической, что, опять-таки, выгодно обеим сторонам.
Другое дело, что да, открытие своей страны для внедрения более совершенных западных технологий – это действительно процесс, ведущий к глобализации мировой экономики в целом, что вполне может не понравиться режимам, по тем или иным причинам, стремящимся во что бы то ни стало сохранить свою национальную обособленность во всех сферах политической и экономической жизни. Что ж, в таком случае, народам этих стран придется намазывать на хлеб свою национальную особость вместо айфонов и айпадов, что, собственно, в известной степени мы и наблюдаем в России, которая в этом плане уже существенно потеряла время, закрывшись от Запада своими суверенными самостью, особостью и духовностью. Возможно, что если Россия откроется и впустит в себя современные западные технологии, то отставание удастся преодолеть. А возможно, что уже и не успеет, поскольку, наверное, и это явление скоро окажется на музейной полке по той самой причине, о которой говорит профессор Харари. А именно, массовая роботизация раочих мест избавляет западного производителя в том числе и от потребности в дешевых иностранных рынках труда. В этом случае любой продукт одинаково дешево становится производить на любой территории, включая свою собственную. Если это происходит, то страна-экспортер перестает быть экспортером технологий, а остается лишь экспортером конечного продукта. Если Россия дождется этого момента, то отстанет от современного мира навсегда, и говорить о каких-то стадиях отставания уже не придется. А момент этот близок, считанные годы. Так что...
Илья Трейгер, Вашингтон