Навстречу "Дню Семьи"

Начнем с «малого» - с гражданского права. Как утверждает заявитель, в соответствии с законом Ивановской области «О бесплатном предоставлении земельных участков в собственность гражданам РФ», его супруге, имеющей троих детей, только двое из которых – его, был бесплатно предоставлен в собственность земельный участок, который она вскоре продала без его ведома. Александр считает, что данный земельный участок должен был быть предоставлен им обоим, а не только Елене, и, соответственно, должен подпадать под режим совместной собственности супругов, потому, соответственно, для его продажи требуется нотариально удостоверенное согласие другого супруга.

Однако, смею его разуверить. В соответствии с п. 4 ч.1 ст. 1 указанного закона Ивановской области, земельные участки для индивидуального жилищного строительства, организации личного подсобного хозяйства предоставляются: «гражданам (одному из родителей либо матери или отцу, осуществляющим воспитание детей без супруга или супруги), имеющим трех и более детей в возрасте до 18 лет».  Закон подлежит буквальному и формальному толкованию в соответствии с правилами русского языка. В скобках в данном случае поясняется, какой категории граждан предоставляется участок: одному из родителей троих детей (даже если они живут совместно, в браке, и все дети общие –собственником будет тот, кто подаст заявление о предоставлении участка) или «одинокому» родителю, самостоятельно воспитывающему детей. То есть, даже если бы все трое детей были Александру родными, земельный участок он получил бы в собственность только в том случае, если бы сам подал заявление. А здесь, к тому же, его детей только двое, то есть троих детей имеет Елена – значит, лишь она может быть заявителем, и, в дальнейшем, собственником земельного участка.

Кроме того, отмечу, что данная недвижимость не будет относиться к категории совместной собственности супругов, в соответствии с ч.1 ст. 36 Семейного кодекса РФ – «Имущество, принадлежавшее каждому из супругов до вступления в брак, а также имущество, полученное одним из супругов во время брака в дар, в порядке наследования или по иным безвозмездным сделкам (имущество каждого из супругов), является его собственностью». В данном случае земельный участок предоставляется «без-воз-мезд-но, то есть даром», следовательно, является собственностью Елены, на которую Александр претендовать никоим образом не может.

Данное положение дублирует также ч. 2 ст. 256 Гражданского кодекса России – «Имущество, принадлежавшее каждому из супругов до вступления в брак, а также полученное одним из супругов во время брака в дар или в порядке наследования, является его собственностью».

С точки зрения закона, Александр никаких прав на этот земельный участок не имеет.

Кроме всего прочего, заявитель утверждает, что его супругой была произведена незаконная перепланировка в квартире, являющейся ее собственностью, а именно – сделан проем в несущей стене. В данную квартиру Елена «периодически» приводит совместных с заявителем детей, ввиду чего он опасается за их жизнь и здоровье, полагая, что может произойти обрушение здания.

Если перепланировка действительно была произведена Еленой без соблюдения требований, установленных Жилищным кодексом (заявитель не указывает, проводилось ли супругой согласование перепланировки), необходимо обратиться в орган местного самоуправления, уполномоченный на осуществление согласования перепланировки (администрация района). Они, скорее всего, после выяснения вопросов о возможности проведенной перепланировки с БТИ, привлекут Елену к ответственности по ч. 2 ст. 7.21 Кодекса РФ об административных правонарушениях (самовольная перепланировка жилых помещений в многоквартирных домах), и обязуют вернуть квартиру в первоначальное состояние. Если её это не устроит, Елена вправе обратиться в суд, который может постановить оставить произведенную перепланировку без изменений, в том случае, если эксперты придут к выводу, что проем в стене не нарушает права и законные интересы граждан либо не создает угрозу их жизни или здоровью. 

Александр также неоднократно упоминает о крупных пожертвованиях, сделанных супругой в пользу церкви. Однако, отмечу, что, во-первых, тому нет подтверждений, по большому счету это лишь домыслы. Во-вторых, если перечислялись денежные средства, которые являлись доходами Александра (по его словам, супруга не работала), они подпадают под режим общей совместной собственности. Однако, в соответствии со ст. 35 Семейного кодекса, нотариально удостоверенное согласие второго супруга требуется только в том случае, если совершаются сделки по распоряжению имуществом, права на которое подлежат государственной регистрации, сделки, для которой законом установлена обязательная нотариальная форма, или сделки, подлежащей обязательной государственной регистрации. В других же случаях предполагается, что один супруг действует с согласия другого. Сделка, совершенная одним из супругов по распоряжению общим имуществом супругов, может быть признана судом недействительной по мотивам отсутствия согласия другого супруга только по его требованию и только в случаях, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать о несогласии другого супруга на совершение данной сделки. Возникает закономерный вопрос – как доказать вообще сам факт совершения сделки, и незнание священниками того факта, что Александр будет против передачи имущества РПЦ.

Далее обратимся к уголовному праву.

Заявитель утверждает, что супруга нанесла ему побои, а именно, будучи в состоянии алкогольного опьянения (которое, впрочем, ничем не подтверждено, да и значения особого не имеет, ибо может быть (а может и не быть) признано отягчающим обстоятельством судом исходя из характера и степени общественной опасности преступления, обстоятельств его совершения и личности виновного), ни с того ни с сего учинила скандал мирно сидящему за кухонным столом заявителю, в ходе которого нанесла ему несколько ударов по голове, укусила за нос и расцарапала ухо, чем причинила ему физическую боль, что подтверждается медицинскими документами.

В данном случае, в действиях Елены действительно имеет место быть состав преступления, предусмотренного ч.1 ст. 116 Уголовного кодекса. Однако, 29 июня Совет Федерации ободрил изменения в Уголовный кодекс, в соответствии с которыми для привлечения к уголовной ответственности за побои необходима административная преюдиция – то есть лицо, совершившее побои впервые, сначала привлекается к административной ответственности, и лишь при повторном совершении данного деяния в течение года – к уголовной. Покуда неизвестно, в какой день данные изменения вступят в законную силу, однако, если дело дойдет до суда после этой даты, Елена будет нести уже административную ответственность по новому закону, а не уголовную – по тому, который действовал на момент совершений преступного деяния, поскольку, в соответствии с ч.1 ст. 10 Уголовного кодекса, уголовный закон, улучшающий положение лица, имеет обратную силу – то есть распространяется на отношения, возникшие до его введения в действие. Если же Елену таки успеют осудить – уголовное дело в отношении неё будет прекращено, и от всех правовых последствий она будет освобождена. То есть – ни наказания, ни судимости, ни-че-го.

Также Александр утверждает, что в высказываниях иеромонаха Иринарха (в миру - Игорь Яковлевич Левинтович) из храма в с. Красноармейском Шуйского района, имеются признаки преступлений. А именно, заявитель утверждает, что:

1. Игорь Яковлевич Левинтович (иеромонах Иринах из с. Красноармейское Шуйского района) «проповедует веронетерпимость», «объявляет другие религии низменными», «публично и систематически высказывается о том, что Кришна – это исчадие ада, бес».
2. Тот же гражданин якобы утверждал, что «другие, не РПЦ религии и культуры людям не нужны, низменны и вредны», «запрещал посещение различных культурных и религиозных учреждений, оскорблял их своими высказываниями, проповедовал ненависть к другим религиям, так как они «от бесов», и могут принести людям только зло»
3. Игорь Яковлевич Левинтович говорил детям заявителя, что их отец «верит не в того бога, душевно-психически неполноценный человек».
4. Иеромонах Иринах «оскорбляет религиозные чувства, унижает достоинство на основе моих религиозных представлений, утверждая, что я должен попасть в ад, что меня и моих детей за мои убеждения будут мучать бесы и я недостоин быть уважаем в своих религиозных убеждениях и прививать их моим детям. Что я не могу быть отцом и мужем так как я «вероотступник». Александр утверждает, что иеромонах допускает подобные высказывания в публичных проповедях, чему есть свидетели.

По данному заявлению могу пояснить следующее. Во-первых, одних свидетельских показаний в любом случае мало. Речи иеромонаха должны быть хотя бы записаны на диктофон – что понадобится, кроме того, для производства лингвистической экспертизы, которая определит, имеются ли в высказываниях признаки, подтверждающие их направленность на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признаку отношения к религии. Во-вторых. Главным отличительным признаком совершения преступлений экстремистской направленности является публичность, четкого определения которой, впрочем, нет. Верховный суд в своем Постановлении Пленума «О судебной практике по уголовным делам экстремистской направленности» указывает, что «Вопрос о публичности… должен разрешаться судами с учетом места, способа, обстановки и других обстоятельств дела (обращения к группе людей в общественных местах, на собраниях, митингах, демонстрациях, распространение листовок, вывешивание плакатов, размещение обращения в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования, включая сеть Интернет, например на сайтах, в блогах или на форумах, распространение обращений путем веерной рассылки электронных сообщений и т.п.)». Вряд ли суд сочтет публичными высказывания, совершенные лишь в присутствии малолетних детей заявителя и его жены, однако, признаку публичности вполне отвечает проповедь, совершенная в присутствии прихожан. Правда, опять же возникает вопрос – сколько их должно быть?

Кроме того. Расценить высказывания священнослужителя как оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме, за которое следует административная ответственность (в том числе за непубличное его совершение), также проблематично, во-первых, из-за отсутствия доказательной базы, а, во-вторых – из-за формы высказывания. Что есть «неприличная форма»? Определения в законе таковой не имеется, судебная практика, как правило, исходит из того, что оскорбление должно быть совершено с использованием обсценной лексики.

Относительно набившей оскомину ст. 148 Уголовного кодекса, на которую также ссылается заявитель, мы неоднократно писали – она не рабочая, мертвая, резиновая, ибо не ясно, что есть «религиозные чувства» и кого считать «верующими», а также каким образом установить наличие цели оскорбления этих самых чувств, и как реализация этой цели должна явно выражать неуважение к обществу. Потому ссылаться на нее мы не будем.

Перейдем к самому сложному – к семейному праву и вопросам о воспитании детей, которые в этой непростой ситуации страдают больше всего.

Как утверждает заявитель:

1. Его супруга, Елена Сахарова:

А) самоустранилась от воспитания детей, уделяет им мало времени, постоянно пропадая на службах, злоупотребляет алкоголем, устраивает скандалы, драки при детях

Б) без согласия отца увозила детей до 2 недель в с. Красноармейское на службу, в ущерб учёбе, посещению детского сада, кружков и т.д. (отмечу, что согласие отца, чтобы увезти куда-либо детей, не требуется, Семейный кодекс не содержит такой нормы)

В) препятствует общению детей с бабушкой

Г) не производит лечения детей медикаментами, используя «намоленное масло»

Д) обманом и угрозами заставляет детей участвовать в многочасовых утомительных церковных службах, посещении храмов и т.д.

1. Священнослужители:

А) внушают жене, что необходимо развестись с мужем-вероотступником и оградить от детей отца

Б) оказывают психологическое давление на детей, запугивают их

В) настраивают детей и жену против него ввиду его нехристианских убеждений.

       3.  Он сам:

А) не исповедует никакой религии, с интересом относится ко всем формам верований. 
Б) считает, что ребёнок имеет право на знакомство со всеми культурами. Навязывать же детям исповедание какой-либо религии считает недопустимым.    
В) воспитывал детей в свободной атмосфере, обеспечивая их общение с представителями разнообразных мировоззрений.

Супруга же считала такое воспитание распущенным, желая ограничить общение детей исключительно кругом православных лиц.

Г) имеет хорошие отношения с детьми, чему жена старается всячески помешать, настраивая детей против отца, в том числе по религиозным мотивам.

Дети, по словам заявителя, к многочасовым службам и другим формам принуждения к исповеданию религии относятся отрицательно (что женой и священниками оценивается как «проявление бесов» в них).

В такой ситуации в голове стучит только одна мысль – «бедные дети». Что же по данному вопросу скажет закон?

Начинаем с «верхов»:

1. Конституция гарантирует каждому свободу совести, вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними. Также она говорит, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства, а забота о детях, их воспитание - равное право и обязанность родителей. То есть как мать, так и отец, вправе и должны воспитывать своих детей, причем, скажем так, в «равных долях». При этом не имеет значения, проживают ли родители совместно, или нет.
2. ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях в ч.5 ст. 3 запрещает вовлечение малолетних в религиозные объединения, а также обучение малолетних религии вопреки их воле и без согласия их родителей или лиц, их заменяющих.  Также ч. 2 ст. 5 указывает, что «Воспитание и образование детей осуществляются родителями или лицами, их заменяющими, с учетом права ребенка на свободу совести и свободу вероисповедания». То есть, в том случае, если дети заявителя не хотят каким-либо образом участвовать в отправлении религиозных обрядов, не желают слушать проповеди священника или рассказы отца о дао, нельзя заставлять их это делать. В равной мере – нельзя обучать детей православию против воли отца, как и нельзя обучать их даосизму против воли матери. Необходимо выбрать некую нейтральную позицию  - лучше всего, забыть о религиозном воспитании вообще.
3. Данные нормы дублируют также положения Семейного кодекса, которые говорят о том, что оба родителя обязаны и вправе воспитывать своих детей, но – НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ В ПРОТИВОРЕЧИИ С ИХ ИНТЕРЕСАМИ.

Тот факт, что посещение религиозной организации производится, во-первых, против воли детей, во-вторых, против воли отца, в-третьих, в ущерб получению детьми основного общего образования, а также иным формам и способам их развития, явно говорит о воспитании матерью детей в противоречии с их интересами.  Семейный кодекс также указывает, что ребенок вправе выражать свое мнение при решении в семье любого вопроса, затрагивающего его интересы. И если дети, как утверждает заявитель, явно дали понять, что не желают участвовать в деятельности православной религиозной организации– почему к их мнению никто не прислушался? Тот же кодекс говорит, что «Родительские права не могут осуществляться в противоречии с интересами детей. Обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы их родителей». А получается так, что предметом основной заботы родителей (конкретно – матери) в данной семье стало исключительно исповедание религии.

Итого. Интересы детей в данной семье не учитываются, мать поступает в противоречии с ними, нарушая их права, в том числе, на свободу совести и вероисповедания, на всестороннее развитие, получение образования, квалифицированной медицинской помощи, общение с родственниками. Также нарушено и право отца на воспитание детей. Как быть?

Понятно, что идти в суд – наш «самый гуманный суд в мире». Который, помимо того, что разведет потерявших общий язык супругов, определит, с кем должны проживать дети (практика исходит из того, что с матерью), и каким образом с детьми будет общаться родитель, не проживающий с ними, а равно решит легким взмахом молоточка все спорные имущественные вопросы.

Также Елену можно будет привлечь к административной ответственности по ст. 5. 35 КоАП (неисполнение родителями или иными законными представителями несовершеннолетних обязанностей по их содержанию и воспитанию), после чего ей вряд ли захочется продолжать воспитывать детей в ортодоксальной православной традиции против их воли, забив на их образование, лечение и надлежащее, ВСЕСТОРОННЕЕ развитие, равно как запрещать им видеться с родственниками.

Наиболее разумным, конечно, в этой ситуации будет сесть за стол переговоров всем вчетвером, спросить, наконец, детей, чего они хотят, что их устраивает и не устраивает, чем бы они хотели заниматься, и договориться  уже раз и навсегда, что религиозная составляющая из воспитания будет убрана до прямого волеизъявления ребят относительно её необходимости; а также о том, что оба родителя имеют равное право и обязанность на воспитание детей, которое должно осуществляться исключительно в их интересах, а не ради самоутверждения родителей путем выражения в воспитании своих религиозных и иных убеждений.

Ю.Федотова

***

P.S. от Фонда "Здравомыслие"

Получается, что решение суда не сохранит ни семью, ни нормальные отношения детей и родителей, мы получим тлеющий, или реальный конфликт, или продолжающуюся тяжбу за имущество и детей, или попытки решить вопросы самостоятельно, вне правового поля, как уже часто бывало в нашей действительности.

Религиозность в этом споре, принадлежность сторон к некоей группе, только усугубляет конфликт, обостряет его, переводя из бытовой драмы, где возможен выход к согласию через работу с психологом, к непримиримой войне мировоззрений, в которой в первую очередь страдают дети.

Спасибо партии "Единая Россия" и лично В.В.Путину и Д.А.Медведеву с супругой за подаваемый ими пример поведения и насильное распространение невежества и бесовщины на вверенной территории через строительство культовых сооружений.

С праздником "Семьи"!