Сегодняшний субботник посвящается нашумевшему делу Соколовского. Как известно, мера пресечения в настоящее время Руслану изменена на домашний арест, с запрещением всего, чего только можно. В частности, выходить из дому, общаться с участниками дела, получать и отправлять почту, использовать телефон, прочие средства связи и Интернет. Предлагаю полностью дистанцироваться от его личности, деятельности, возможного или невозможного обмана рекламодателей, наркотиков, "шпионских ручек" и прочего, и, обратившись исключительно к закону, проанализировать, насколько правомерным было его заключение под стражу и почему не стоит особо радоваться изменению данной меры пресечения на домашний арест.
Руслан Соколовский был заключен под стражу на срок 2 месяца с обоснованием, что домашний арест невозможен ввиду отсутствия прописки, и, кроме того, он особо опасный преступник, который сразу кинется уничтожать доказательства и угрожать свидетелям.
Во-первых. Давайте рассуждать логически. Его преступления – это видеоролики, «оскорбляющие религиозные чувства верующих», «провоцирующие ненависть или вражду», «унижающие достоинство группы лиц по признаку отношения к религии» и прочие «резиновые» словосочетания. Каким образом он будет уничтожать доказательства? Его видео разошлись уже по всему интернету, этот процесс уже не остановить (программисты, поправьте меня, если вы меня читаете). Компьютер-мышку и прочее изъяли сразу. Да и то, не думаю, что они на что-то влияют – главное, что на видео блогер лично, собственной персоной, вещает «крамольные» речи. Следствие думает, видимо, что он может угрожать свидетелям? Кому? Всем своим подписчикам в количестве 300 тысяч?
Во-вторых. Порядок применения мер пресечения регулируется Уголовно-процессуальным кодексом и Пленумом Верховного суда от 19 декабря 2013 г. N 41. Исходя из их совокупного анализа, можно сделать вывод о том, что заключение под стражу – это крайняя мера пресечения, для применения которой должны быть весомые обоснования. И суд обязан в каждом случае обсуждать возможность применения в отношении лица иной, более мягкой, меры пресечения. Заключение под стражу не может быть избрано в качестве меры пресечения, если отсутствуют основания к тому, а именно: данные о том, что подозреваемый или обвиняемый может скрыться от дознания, предварительного следствия или суда, либопродолжать заниматься преступной деятельностью, либо угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, либо уничтожить доказательства, либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу». Мы уже уяснили, что данные основания в деле Соколовского отсутствуют – такова специфика «интернет-преступлений», не уничтожишь ты доказательств и свидетелей не запугаешь всех. Скрываться, возможно, захочет и человек, обвиняемый в краже пакета картошки, только в этом случае скрыться ему будет реально – тогда как Соколовского теперь в лицо знает каждый интернет-пользователь в России (то есть что-то около 61,4% населения).
Аргумент следователей в духе «у него нет прописки, квартира съемная, значит, не может быть применен домашний арест» - показатель их полнейшей неграмотности (стыдно представить, что, возможно, эти люди учились там же, где и я, у тех же - правда, прекрасных - преподавателей). Домашний арест возможен, потому что УПК в ст. 107 гласит "Домашний арест в качестве меры пресечения избирается по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения и заключается в нахождении подозреваемого или обвиняемого в полной либо частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, НАНИМАТЕЛЯ ЛИБО НА ИНЫХ ЗАКОННЫХ ОСНОВАНИЯХ». То есть – съемная квартира вполне может быть местом домашнего ареста. Другой вопрос, что, по имеющимся данным, собственник квартиры расторгает с Соколовским договор найма и выражает свое нежелание в отбывании им домашнего ареста там, параллельно негативно его характеризуя. И вообще, обвинение напирает на «нигде не учится/не работает/устойчивых соц.связей не имеет продолжит развращать молодежь через интернетики, если выйдет».
Итого, домашний арест блогер отбывает в квартире адвоката, благородно о том ходатайствовавшего. Думается, если бы не он – не изменили бы меру пресечения, ибо, ка мы уже выяснили, собственник его таки из квартиры выпроваживает.
Казалось бы – относительная, но все же удача. Хотя, на мой взгляд, все же не стоит радоваться домашнему аресту.
Ну, во-первых. Всё как-то крайне странно. Элементарное, казалось бы, "рядовое" заседание было закрытым, черт знает, почему. По некоторым имеющимся данным - ввиду того, что оглашались данные предварительного расследования, в частности, о проводимых оперативно-розыскных мероприятиях, в соответствии с которыми Соколовский якобы отправлял электронные письма в консульства различных государств с просьбой о предоставлении ему политического убежища.
Во-вторых, домашний арест является весьма «жесткой» мерой пресечения, которая, опять же, применяется «при невозможности применения иной, более мягкой» (помним про сбежать/уничтожить доказательства/пугать свидетелей/продолжить снимать крамольные видео). Фактически - это тоже самое, что заключение под стражу, только условия другие. Соколовскому суд запретил выходить из квартиры, а также общаться с участниками по расследуемому уголовному делу, а также получать и отправлять корреспонденцию, телеграммы, посылки, вести переговоры с использованием любых средств связи, в том числе Интернета.
К Соколовскому могла быть применена мера пресечения в виде залога. Ст. 106 УПК не предусматривает каких-либо ограничений – залог можно внести даже за обвиняемого в преступлении особой тяжести, если, опять же, нет оснований полагать, что подозреваемый скроется, уничтожит доказательства, запугает свидетелей либо будет иным образом мешаться у следствия под ногами.
Кроме всего прочего, закон вообще не содержит ограничений для применения таких мер, как личное поручительство (за Руслана поручились 3 уважаемых в Екатеринбурге человека, в том числе - мэр Е. Ройзман), или подписка о невыезде и надлежащем поведении. Нигде не оговаривается допустимая категория тяжести, или иные требования.
То есть, формально, если следователь считает, что субъект будет препятствовать его работе – он может применить к любому подозреваемому любую меру пресечения – от подписки до заключения под стражу. Выбор делается с учетом тяжести преступления, сведений о личности подозреваемого или обвиняемого, его возраста, состояния здоровья, семейного положения, рода занятий и других обстоятельств. При желании можно грамотно обосновать и то, что маньяк может быть отпущен под подписку (юриспруденция – великая вещь, наука о том, как сказать, почему черное – белое). Однако, с точки зрения здравого смысла, стоит ли это делать? И насколько здравомыслящим актом является помещение ловившего покемонов блогера сначала в СИЗО, а потом – в чужую квартиру под замок? Окей, дистанцируемся от покемонов – ему шьют еще и двушечку – но, опять же, за ролики в интернете. Насколько рационально закрывать человека, который никому не причинил реального физического вреда?
Кроме того, как мы уже выяснили, не получится у него уничтожить доказательства, пугать свидетелей или скрыться. Единственное, за что можно зацепиться – за возможное продолжение Соколовским «преступной» деятельности (еще пару «крамольных» видео снимет, что кррррайне общественно опасно!). Ну окей, давайте подписку, там есть формулировка о том, что подозреваемый обязуется «иным путем не препятствовать производству по уголовному делу», притянем к препятствию выпуск тематических видяшек.
В 21 веке наивно полагать, что можно закрыть человеку рот, даже зашив его. И из СИЗО информация бы так или иначе просачивалась. Ну не пересажать всех пользователей интернета никак, не заткнуть.
Кроме этого, о чем еще хотелось бы сказать. РПЦ там что-то говорит о том, что они «готовы простить» блогера, если он «покается», «поучаствует в нашей деятельности» и т.п. Я вот что-то не понимаю – РПЦ предлагает ввести новое основание для освобождения об ответственности – индульгенцию?! Деяния, предусмотренные ст. 148 и 282, относятся к делам публичного обвинения, то есть они ну никак не могу быть прекращены за примирением сторон. Тут только виновен/невиновен/нет состава/нет события, всё!
Прошу простить за «многабукв», накипело. Да и что в итоге… Не стоит так уж радоваться изменению меры пресечения на домашний арест. По сути это – подачка от суда, дабы создать видимость того, что у нас «самый гуманный суд в мире!», да здравствует он. Руслану Соколовскому могла быть избрана иная, более мягкая мера пресечения. Дело крайне «мутное». Ждем исхода.
Юлия Федотова