Церковники и политическая конъюнктура

Многие россияне,  в  их числе  автор этих строк, с интересом ожидали  решения патриарха Кирилла по двум поездкам на Украину. Сначала – на состоявшиеся 7 июля похороны предстоятеля Украинской православной церкви Московского патриархата митрополита Владимира, затем – на празднование Дня крещения Руси, намеченное на 28  июля. На похороны Кирилл  не поехал, объяснив  так: «никак не мог пойти на то, чтобы похороны человека, всю свою жизнь отдавшего Церкви, принесли бы украинскому народу всплески ненависти и нелюбви»

О каких «всплесках ненависти и нелюбви» может идти речь? Практически все многомиллионное население Украины – христиане, в основном православные. Казалось бы, следуя учению Христа, они  должны быть преисполнены к предстоятелю Русской православной церкви братской  любви и встречать его цветами. Тогда и Кириллу не пришлось бы огорчаться по поводу того, что не смог проводить в последний путь праведного христианина, с которым сотрудничал несколько десятилетий.

Всё могло быть именно так, если бы православные  иерархи держались в стороне от политики. Но куда там! И  она, политика, сработала – произвела среди украинских православных приходов раскол. Это произошло в 1992 году. Тогда митрополит Филарет (Денисенко), возглавлявший православные приходы РПЦ на территории Украины, провозгласил  идею: независимое государство Украина должно иметь независимую церковь. Московская патриархия подобного не могла стерпеть, и Филарет был снят  с должности.  На его место  назначили послушного Москве митрополита Владимира, который теперь уже в мире ином. Но озвученная Филаретом  религиозно-политическая идея  понравилась многим украинским иерархам и  светским высоким чиновникам. В результате среди украинских  православных приходов произошел раскол и  образовалась Украинская православная церковь  Киевского патриархата. Её возглавил Филарет  (Денисенко), который  чуть позже стал   именоваться  Патриархом Киевским и всея Руси-Украины. 

Сегодня его церковь насчитывает около трёх тысяч приходов, сорок монастырей, шесть семинарий и две духовные академии

Кончина митрополита Владимира  еще более обострила взаимоотношение двух православных церквей, ускорила развитие неприязненных отношений. Со стороны Филарета прозвучало: «Страшно об этом подумать, но, полагаю, что Москва и  патриарх понимают, во что может вылиться прощание с Блаженнейшим, если на церемонии будет присутствовать Кирилл».

После всего сказанного логичным было решение патриарха Кирилла отказаться от личного участия в похоронах митрополита Владимира. Московскую патриархию там представлял руководитель Отдела внешних связей Московского патриархата митрополит  Иларион.

 

Сегодня взаимоотношения Украинской православной церкви   Московского патриархата и  Украинской православной церкви Киевского патриархата  усложняют, по крайней мере, два фактора. Первый: выдвинутая Московской патриархией  идея создания так называемого «Русского мира». Имеется  в виду включение России, Украины и  Белоруссии в некое «единое духовное пространство». Активным проводником этой идеи является патриарх Кирилл. Второй фактор: полыхающая на территории Украины гражданская война и возникшая в связи с ней напряженность между Киевом и  Москвой.

 

Патриарх Кирилл, уже будучи главой РПЦ, дважды посетил Украину. Логичным был третий визит по случаю празднества Дня крещения Руси. Тем более, что прежде в этот день патриарх РПЦ и синод традиционно находились в Киеве. Однако в этот раз Киев, так сказать, зажег на их пути красный светофор. Патриарх Филарет через свою пресс-службу сделал 2 июня серьезное заявление:  «Ход и итоги двух предыдущих визитов свидетельствуют, что деятельность патриарха Кирилла в Украине носит преимущественно политический характер. Свои визиты он использует для продвижения враждебной украинской государственности политической концепции «Русского мира», в которой Украине отведена лишь роль послушного младшего брата». В знак протеста против украинской политики патриарха Кирилла представители Украинской православной церкви  Киевского патриархата объявили о намерении организовать в день прибытия Кирилла многотысячный крестный ход.

Более того, последовало  также заявление государственного должностного лица -  директора департамента по делам религий и национальностей  министерства культуры Украины  о том, что Украина в рамках законодательства сделает всё, чтобы приезд патриарха Кирилла не состоялся, поскольку такой визит «может породить лишь волну межконфессионального противостояния».

Правда, на выручку патриарху Кириллу поспешил один  из руководителей непризнанной Донецкой  народной республики – он от себя направил Кириллу приглашение на празднества по случаю  крещения Руси. Но, ясно, политический уровень приглашения несопоставим с уровнем отказов. В результате День крещения Руси, 28 июля, иерархи РПЦ во главе с патриархом отпраздновали  в Москве.

 

Что дальше? Как политическая конъюнктура будет сказываться на взаимоотношениях украинских православных церквей Московского и  Киевского патриархатов? Во многом это зависит от политических руководителей Украины.

 Обратимся к фактам.  Так, 9 мая, в День победы  премьер-министр Украины и  члены правительства приняли  участие в панихиде по погибшим в годы Второй мировой войны. Служба проходила в главном храме Украинской православной церкви Киевского патриархата и вёл ее патриарх Филарет (Денисенко). Комментарии излишни.

 В свою очередь Филарет открыто подержал действия украинского правительства по проведению  в Донецкой и Луганской областях военных операций. Его церковь передала военнослужащим пожертвования на сумму более полутора миллионов рублей. Более того – из личного гаража Филарет вручил микроавтобус одному из батальонов нацгвардии для обеспечения его боевых действий.

Закономерно, что одесский митрополит, глядя на своего начальника патриарха Филарета, в письменной форме выразил президенту Украины верноподданнические чувства: «Еще раз заверяем Вас в том, что всё духовенство и  верующие многонационального  одесского региона всегда были  и останутся с народом «незалежной Державы». Говорить от имени всех - характерная черта политиков. В данной ситуации патриотизм  одесского ми трополита не разделял его собственный секретарь, который, кстати, не скрывал своих взглядов. Кончилось тем, что секретарь  покинул  Одессу и уехал в Москву, где ему дали приход.

Впрочем, среди духовенства Московского патриархата на территории Украины тоже нет полного политического единомыслия. В результате прихожане херсонского храма Святой великомученицы Варвары   вместе с настоятелем по политическим мотивам вышли  из Московского патриархата и вошли  в Киевский патриархат.

В  то же время исполняющий обязанности   предстоятеля Украинской православной церкви Московского патриархата был вынужден письменно обратиться к президенту Украины с просьбой защитить храмы и монастыри  от нападений,  поскольку уже имели место акты вандализма и поджоги.

 

Любой прогноз событий, где взаимодействуют политические, религиозные и  военные  интересы, чреват провалом. Время покажет. Возможно кое-что прояснится после  предстоящего 13 августа 2014 года избрания предстоятеля Украинской православной церкви Московского патриархата.

 

Мы же пока постараемся прояснить принципиально важный вопрос относительно политической составляющей в деятельности  православных иерархов: она - случайный элемент, обусловленный реальностями нашей эпохи, или же - характерная черта православия, христианства?

Начнём с Евангелия. Евангелист Марк (10:28-31, 35-38) описывает примечательный эпизод, который, пожалуй, можно считать одним  из первых политических актов нарождавшегося христианства. Апостол Петр сказал Иисусу, что, вот, они оставили всё и последовали за ним, что от этого  будут иметь? Иисус ответил, что нет никого из оставивших дом ради Его, кто не получил бы в сто раз больше домов и земли. Тогда апостолы Иаков и Иоанн  сказали: «Дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе твоей». То есть, потребовали дать им самые высокие должности, когда он станет царем Израиля. В ответ услышали уклончивое, что это не от  него зависит. 

Не стоит удивляться обсуждению учениками Иисуса столь приземленных вопросов. Будучи  воспитаны в  иудейской традиции, ученики, как и все иудеи, ждали прихода  Мессии ( на греческом - Христа)  как лидера нации, способного повести  народ за собой и  избавить страну от римского порабощения. Если  ученики  поверили, что  Иисус и есть  Мессия, то они, как и положено в политических играх, заблаговременно уточняли  свои должности, на которые могли  рассчитывать после победы правого, освободительного дела.

 

Так было в самом начале. А в дальнейшем? История христианства на всем ее протяжении содержит множество примеров острой политической борьбы  церковных иерархов. В этом может легко  убедиться всякий, кто найдет нужным  полистать ее страницы. Достаточно прочитать историю вселенских соборов, чтобы увидеть: неизменно побеждала та богословская точка зрения, которую поддерживал император. Куда уж яснее: богословие было крепко  при вязано к политике.

На Руси  христианство оказалось также круто замешано на политике с самого рождения. Многозначителен тот факт, что  христианское  вероучение принес на Русь не монах, не апостол-миссионер, а чисто светский человек – великий князь Владимир. Крещение им в одночасье своей дружины  и жителей Киева являлось чисто политическим актом, нацеленным на приобщение самого Владимира к политической элите Византии. Затем Владимир огнем и  мечом насадил христианство в  Новгороде. Ради чего? Чтобы новгородские купцы и простолюдины вдруг стали старательно выполнять завет Иисуса «Ищите прежде всего царствие Божие»? Отнюдь. Владимиру нужно было властвовать над богатым, независимым прежде  городом. И в последующем насаждение христианства на Руси  совершалось зачастую силовыми методами. При этом церковные  иерархи выступали  первыми помощниками Владимира и  последующих «святых» князей.

 Да иначе и быть не могло. Народности Руси отвергали христианство как религию, поскольку у них были  свои верования – религии отцов и дедов. Простолюдины  не собирались кормить церковников-христиан. На что было  жить иерархам, что кушать? Выручали князья: духовенство кормилось от князей. Норма кормления епископов составляла десятину от княжеских доходов. В зависимости от милости или же немилости князя епископы могли  получать больше или меньше десятины. Так, новгородский князь Святослав Ольгович щедро определил кроме десятины от прямых налогов также десятую часть от судебных тяжб и пошлин плюс столько же от торговых доходов. А вот князь Ростислав Мстиславович урезал кормление смоленского епископа до десятины от незначительных местных податей. 

Князья не только содержали, но и  всячески  продвигали  по службе угодных им иерархов. А при желании  фактически назначали их. Подобное произошло в Киеве. Как только на Русь навалились  полчища монголов, ставленник  константинопольского  патриарха митрополит  Киевский и всея Руси  Иосиф срочно уехал в Грецию. Князь Даниила, под  чьим управлением находился Киев, предпочел пребывать на безопасном удалении – в Венгрии. В 1240 году монголы разграбили Киев. В условиях церковно-светского безвластия местный епископ  Иоасаф принял на себя обязанности  митрополита  и приступил к их выполнению. Некоторое время спустя князь Даниила вернулся  в свое княжество и, узнав о самозванстве Иоасафа, прогнал его не только с митрополичьей, но и  с епископской кафедры. А митрополитом назначил игумена Кирилла. Чтобы узаконить назначение, послал Кирилла в Константинополь, где патриарх утвердил княжеского выдви женца. Подобных примеров в истории  православной Русской церкви было немало. Так, государь Василий III своей властью снимал и  назначал митрополитов и  епископов.

К чему все эти подробности? Чтобы понятнее была жесткая зависимость духовенства от княжеской, позже - государевой воли. Тогда станет очевидным стремление духовенства всячески содействовать князю, государю в решении его военно-политических задач. Фактически  епископы благословляли своим крестом княжескую работу мечом. Этот оригинальный  тандем проходит через всю историю Руси и  России, он обрел силу  нерушимой традиции.

Борьба за власть зачастую сопровождалась самыми грязными политическими приемами. Церковные  иерархи, как правило, активно участвовали в ней, поддерживая своего владыку.  Иногда даже совершали  гнусные поступки, предательство. Такой поступок совершил митрополит Даниил в ходе острой борьбы за власть между государем Василием III и удельным князем Василием Шемячичем. Государь долгое время безуспешно пытался заманить Шемячича к себе, но всё не удавалось. Помог митрополит Даниил: он выдал Шемячичу гарантийную охранную грамоту и  тот  поверил церковнику, приехал в Москву. Назад князя уже не выпустили.

Стоит ли удивляться тому, что традиции тесного политического сотрудничества с властвующей светской элитой православные иерархи понесли в другие страны? Подобное сотрудничество особенно ярко проявлялось и проявляется в периоды  социальных потрясений, войн.

Известный православный богослов, профессор дьякон Андрей Кураев это явление  определил так: «В многовековой православной истории устоялось как норма: церковь поддерживает власти и  воинство той страны, где она осуществляет своё служение. Если даже эти власти и  это воинство не принадлежит к православному миру». В подтверждение Кураев  привёл два  факта: во время русско-турецкой войны православные епископы на террит ории Турции молились за победу турок над русскими; а в ходе русско-японской войны основатель православия в Японии епископ Николай дал указание православным священникам-японцам молиться за победу японцев над русскими.

К приведенным фактам добавим ещё один пример, пожалуй, более актуальный. Через несколько дней после нападения Гитлера на Советский Союз, в  июне 1941 года, архиепископ Серафим обратился к православным на  территории  Германии: «Карающий меч божественного правосудия обрушился на советскую власть, на  ее приспешников и  единомышленников. Христолюбивый вождь германского народа призвал свое победоносное войско к новой борьбе, к той борьбе,  которой мы давно жаждали…Воистину, начался новый крестовый поход во имя спасения народов от антихристовой силы…Поэтому как первоиерарх Православной церкви в Германии я обращаюсь к вам с призывом: будьте участниками  в этой борьбе, ибо эта борьба и ваша борьба…Каждый из вас сможет найти свое место на новом антибольшевистском фронте».

В плане темы  интересно знать, какую позицию заняли православные  иерархи на территории  Советского Союза, временно оккупированной германскими  войсками. На этот счет   проведены многочисленные исследования, опубликовано достаточно много документов. На их основании  приведем некоторые факты. С 30 августа по 2 сентября 1942 года в оккупированном Минске проходил собор православных иерархов. По окончании  работы он направил Гитлеру  телеграмму: «Первый в истории Всебелорусский Православный Церковный Собор в Минске от  имени православных белорусов шлет вам, господин рейхсканцлер, сердечную благодарность за освобождение Белоруссии от московско-большевистского безбожного  ига, за предоставленную возможность свободно организовать нашу религиозную жизнь в форме  Святой Белорусской Православной автокефальной Церкви и  желает  быстрейшей полной победы вашему победоносному оружию».

Приветственную телеграмму Гитлеру направило также архиерейское совещание прибалтийского экзархата, проходившее 23 июля 1942 года в Риге. Кроме того оно приняло заявление об отмежевании от просоветского Московского патриархата. Патриотическую позицию Московского патриархата осудило также собрание православного духовенства оккупированной Ленинградской области, проходившее в ноябре 1942 года в городе Дно. А вот  гитлеровский  «новый порядок» оно одобрило. Кстати, собрание духовенства в городе Дно было организовано экзархом Прибалтики  митрополитом  Сергием (Воскресенский).

Политическое лавирование этого православного иерарха весьма поучительно.  В марте1941 года, за два месяца до начала войны, митрополит Сергий был назначен экзархом всех трех прибалтийских республик. То есть, он был наделен правами полномочного представителя Московской патриархии в Прибалтике. Когда гитлеровские войска оккупировали Прибалтику и некоторые районы Ленинградской, Новгородской, Псковской областей,  митрополит  Сергий остался на месте и проявил инициативу в сотрудничестве с оккупантами. В частности, он выразил готовность сделать заявление, осуждающее  патриотический призыв Московского патриархата к верующим  страны. И написал: «Советская власть подвергла Православную Церковь неслыханному гонению. Ныне на эту власть обрушилась кара Божия…За подписью Патриаршего местоблюстителя Сергия большевики распространили  нелепое воззвание, призывая русский народ сопротивляться германским освободителям. Мы знаем, что блаженный Сергий не мог сам составить столь безграмотное и столь бессовестное воззвание». Разумеется, германская пропаганда широко использовала заявление экзарха в своих политических  интересах.

Не стоит описывать все последовавшие зигзаги в поведении митрополита Сергия. Когда ему казалось, что оккупанты пришли  навсегда, он активно сотрудничал  с ними.  Увидев, что в ходе войны произошел коренной перелом и  день  изгнания захватчиков неумолимо приближался, Сергий попытался подготовить себе пути отхода. Но при этом делал реверансы в сторону германских властей. С одной стороны, он отказался негативно оценить факт избрания патриарха РПЦ, а с другой записал в резолюции  архиерейского совещания, состоявшегося  5 апреля 1944 года в Риге: «Наше место в рядах борцов за новую свободную счастливую Россию, в рядах Русской освободительной  армии».

 О неудачных маневрах  того или иного политика говорят, что он «заигрался». Возможно, в подобном положении оказался в конце концов и митрополит Сергий. Развязка для него обернулась  трагедией. Во время   поездки на автомобиле  из Вильнюса в Каунас 28 апреля 1944 года на него было совершено покушение и он погиб. Кто организовал теракт? Однозначного ответа до сих пор нет. Это могли  быть как представители германских властей, так и  советские партизаны. В результате политического лавирования, двуличия  митрополит оказался врагом как для оккупантов, так и  для советских патриотов.

Подводя итоги  приведенным выше историческим фактам, видимо, следует уточнить формулировку дьякона А.Кураева. Напрашивается дополнение, что православное духовенство поддерживает власти и  воинство страны своего местопребывания  с учетом политической конъюнктуры. Если эта конъюнктура вдруг меняется, то и в поведении иерархов происходит столь же резкий поворот. Таким образом вопрос политической надежности, патриотизма православных  иерархов – понятие весьма условное.

Богу – Богово, кесарю – кесарево. Смысл евангельского изречения Иисуса ныне выражается в разнонаправленной деятельности  РПЦ. Для прихожан – богослужения с евангельскими призывами,  для  всего общества  – церковно-светская политика с целью максимального расширения власти духовенства. Заветный рубеж устремленности иерархов  – такое состояние общества, когда церковь, точнее ее правящая элита,  решает всё и вся. Как это было в эпоху  средневековья. 

Ограничить распространение власти церковников могут  три фактора: политическая воля руководителей страны,  жесткая международная реакция, протестная позиция гражданского общества..

Об отношении к РПЦ руководителей страны красноречиво говорит факт  участия президента России и  патриарха в недавнем праздновании  700-летия Сергия Радонежского. В ближайшей перспективе  радикальных  изменений этой тенденции сотрудничества  ожидать, пожалуй, не следует.

О наметившемся отдалении  Запада вследствие  того, что «Россия возвращается к своим традиционным ценностям, коренящимся в православии»,  говорил в начале  июня министр иностранных дел РФ С.Лавров. Интересно, но едва ли на данном направлении  дело пойдет дальше дипломатических изречений.

Остается  наше гражданское общество. Что ж, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Как сегодня население России настроено по отношению к  православию, РПЦ, духовенству? 

Сначала приведем мнение богослова дьякона А.Кураева. Недавно он вспомнил скандальную выходку девушек в Храме Христа Спасителя и реакцию патриархии на нее назвал чудовищной:

«Церковь повела себя не так, как от нее ожидали: не как сообщество милосердия и помощи, а как корпорация власти, властолюбие и корпоративная безжалостность которой умеряется не ее собственным уставом (Евангелием), а только внешними ограждениями и противовесами. А дай ей (её начальству) волю жить по ее собственным планам и представлением - и мало никому не покажется». И далее очень важный вывод: «Отсюда в реакции - растущая полоса ледяной отчужденности вокруг церкви. Это не гонения. Это именно тот опыт презрительного тотального равнодушия, которого у нашей церкви еще не было. Когда власть светская дружит с властью церковной. А народ в тихом ауте от них обоих и их дружбы. Это не гонения. Это опыт общественной обструкции...Но епископы этого не замечают. Вокруг них всё благоуханно и комплиментарно». Короче: у народа по отношению к церкви, а заодно и  её иерархам,  презрительное равнодушие. Так оценивает ситуацию в России  православный профессор-богослов.

Вывод А.Кураева подтверждается результатами самого свежего опроса, проведенного  социологами ФОМ  в июле 2014 года в 100 населенных пунктах. Не считают себя верующими 19 процентов из опрошенных 1500 человек. Столь высокого показателя россиян, имеющих атеистическое мировоззрение,  никогда прежде в социологических исследованиях не было. По данным опроса «Левада-центра» в ноябре 2012 года атеистами себя назвали  только 5 процентов респондентов и еще 10 процентов «неустойчивыми» атеистами. Тогда же опрос исследовательской службы «Среда» указал на 13 процентов атеистов. А теперь, в июле 2014 года, практически   каждый пятый член общества  не хочет  иметь никаких дел с религией, и церковью. 

 

А много ли  в России православных? Согласно названному июльскому  опросу – 68 процентов. Но, оказалось, 63 процента респондентов никогда не причащались. Значит, эти люди никак не могут  быть православными, поскольку исповедь  и причащение – основа церковной жизни  верующего.  Таким образом 63 процента опрошенных нужно исключить и останется  всего 37 процентов.  Идем далее. Каковы показатели  посещения людьми храма? Оказалось, 32 процента опрошенных никогда церковь не посещали. Судя по всему, в младенчестве их крестили и таким образом приписали  к православию. Еще 14 процентов  посещают храм  реже одного раза в год. Какие же это верующие? Названная многочисленная часть общества вполне может быть восприимчива к научно-познавательной информации с последующей выработкой атеистического мировоззрения.

 

Социологи  выяснили, что лишь 4 процента  опрошенных причащаются несколько раз в год. Вот они-то, эти четыре процента, и есть реально православные  люди. Как видим, таких в обществе совсем немного. Не удивит ельно, потому что русский народ никогда не был религиозным, он всегда отличался здравомыслием, критическим отношением к духовенству. Об этом убедительно говорят многочисленные народные пословицы и  поговорки.

Совершенно ясно, что ни церковь, ни религия вообще не относятся к числу приоритетных потребностей россиян. Если же взять молодежь, то она вовсе не приемлет клерикализацию государства, критически  относится к меркантилизму духовенства. Через  несколько лет молодежь повзрослеет и  в связи с этим религиозная ситуация вполне может заметно  измениться в пользу атеистического мировоззрения.

Доктор социологических наук, профессор Г.С.Широкалова считает: «Опираясь на результаты социологических исследований самых разных служб, можно сделать вывод: общественное мнение россиян хотело бы сузить границы дозволенного религии как социальному институту. Государство же мифологизируя манипулятивные возможности конфессий, и прежде всего РПЦ, расширяет их, закладывая основы для будущих социальных конфликтов. Все идет по известному правилу политиков-однодневок: решай вопрос здесь и сейчас. О завтрашнем дне пусть думают другие».

Давайте мы, люди  с атеистическим мировоззрением,  будем думать о завтрашнем дне. Поэтому сегодня с позиции здравомыслия будем предпринимать практические действия для сужения  церковникам властные границы, понуждая их войти  в рамки дозволенного  Конституцией РФ.

Начнем с поиска и объединения единомышленников в своем районе, городе, учреждении, круге знакомых, среди соседей. Объединимся в группу, клуб, общество.  Сделаем наше общение привлекательным для других. Люди  потянутся к нам. С учетом интеллектуальных сил и других возможностей  определятся планы публичных мероприятий.

Что же касается нашего отношения к церковникам разных уровней, то здесь, думается, нужно  иметь в виду следующее. Пока иерарх, священник находится внутри церковной ограды, он – должностное лицо церкви. Как  только вышел за церковную ограду, принял участие в каком-либо общественном мероприятии, он для нас – политик. В этой ситуации его статус ничем не отличается от  статуса всех прочих политиков. И отношение к нему соответствующее. При нас всегда должны быть выдержка, корректность и аргументы.

 Конкурентная борьба между атеизмом и  клерикализмом в России обещает быть долгой  и острой. Из этих перспектив и следует  исходить.

  

Геннадий Иванов. 

Журналист.