Общественное значение книг для детей не переоценить. Упущенное в детстве – это относится и к нравственным категориям - дальше усваивается плохо, а то и вообще не усваивается.
В работах Василия Александровича Сухомлинского можно найти такие слова: «Если с детства у ребёнка не воспитана любовь к книге, если чтение не стало его духовной потребностью на всю жизнь, - в годы отрочества душа подростка будет пустой, на свет божий выползает как будто неизвестно откуда взявшееся плохое». Любовь к чтению вообще – замечательное свойство человека, но возникает вопрос о том, какая сегодня литература для детей находится, что называется, в ходу? Сухомлинского всегда представляли как выдающегося педагога, занимавшегося не иначе как проблемами коммунистического воспитания. Так это или не совсем так, но он, при всём своём несомненном гуманизме, всегда подчёркивал, что главной целью его педагогической системы является формирование личности определённой идеологии. Эта идеология и играла первенствующую роль в отборе книг, которые рекомендовались детям. По-другому и быть не могло.
Теперь общественно-политическая ситуация в стране поменялась.
Появились и находят своё утверждение другие жизненные идеалы.
Коммунизм как учение с его коллективной моралью потерпел крах. Тем не менее, в воспитательном арсенале господствует литература, развивавшаяся под его воздействием. Пропагандируются в качестве примера книжки советских классиков с их очевидным отсутствием жизненности. По их устаревшим моральным лекалам пишутся новые произведения. Это не значит, что все подряд советские детские книжки никуда не годились. Да нет! Более того, наиболее достойные из них своей особой манерой помогали детям противостоять диктату тоталитарной коллективности, подвергать её ценность сомнению и даже осмеянию. В детской литературе это часто удавалось и в самые суровые периоды эпохи коммунистического строительства. Кому-то кажется сегодня, что советская детская литература как нельзя лучше оправдывала советский строй, учила верить в существование «большого доброго мира», который вас всегда спасёт и пригреет. Ничего подобного. На самом-то деле, лучшие книжки советского времени настойчиво, когда властно, когда мягко, но всегда звали к разрыву с миром толпы, с миром единообразия и усреднения. Что бы там ни говорить, но хоровая культура у нас не утвердилась. Ходить строем в ногу, несмотря на обязательные школьные уроки по ВДП советские поколения не приучились. Немаловажную роль в этом сыграли талантливейшие детские книжки, в которых тонко и умело осуждалась, высмеивалась всякая стадность. Этот раз и навсегда заданный высокий стандарт Кассиля, Волкова, Носова, Чуковского, Драгунского изменял качество любой, самой что ни на есть «пионерской» литературы: отменить все правила, перепутать все роли, перевернуть вверх тормашками всю ситуацию было привычным делом (но и делом чести) для всех, кто писал в те годы для детей, притворяясь «обычным» детским писателем. Для взрослых так писать было нельзя, и писатели «прятались» в детскую литературу. Авторов это спасало физически и способствовало сохранению их произведений в культуре.
Но хотя советская эпоха осталась позади, даже лучшие мастера российской детской литературы продолжают одной ногой находиться в советском прошлом. Вязнет в этом прошлом государство, вязнут вместе с ним и писатели. Они в своих книгах по инерции продолжают преодолевать ту «коллективную мораль», которой вроде бы больше нет. Герои их книжек по-прежнему действуют в условиях морали сильного, тоталитарного государства с сильными патриархальными (патерналистскими) семьёй и школой. Да, рудименты тоталитаризма ещё сильны и вредят нашему развитию, но это, всё же, рудименты. И расставание с ними в реальности идёт уже по другим сценариям, отличным от тех, по которым строилась жизнь советского общества. Эти-то сценарии и не находят осмысленного выражения у современных детских писателей России. Сами писатели, скорее всего, понимают, что происходит, но как это своё понимание донести до психики детей и подростков, они ещё не знают. В результате содержательная суть времени детской современной литературой «не схватывается», и выходящие в свет книжки не обладают жизненностью и притягательностью для юных читателей. Состояние российской детской литературы таково, что она «не впечатляет» (не привлекает) детей, а стало быть, не оказывает влияния на их сознание. Чтению художественных текстов они предпочитают гонку за потоком информации с помощью интернета, мало утруждая себя её осмыслением. Дети накапливают много всякой информации, но её обилие отнюдь не способствует разрешению жизненных детских проблем. И в этой ситуации возникает острая необходимость таких книг, которые окрыляли бы ребёнка, вынося его из мрака, удушья, инерции и скуки.
Прорывным произведением в нашем новом времени стал сборник стихов Григория Остера. Поэт использует мощно работающий формальный приём – ОТ ОБРАТНОГО. Меняйте роли, снимайте привычные маски. Будьте свободны. Вот легко считываемый посыл его «Вредных советов». Но он адресован младшему школьному возрасту. Время же зовёт подниматься по возрастной лестнице. Что-то вроде «Вредных советов» или британского «Гарри Поттера», сегодня требуется и нашим подросткам. Задача, безусловно, сложная, но очень и очень важная. И нельзя сказать, что не разрешимая. Страна не оскудела талантами. Наши дети взрослее, чем они нам порой кажутся. Не лишая их права на игру, а книги детьми воспринимаются почти всегда как хороший игровой материал, детским российским писателям давно пора переходить к постановке перед подрастающим поколением злободневных вопросов. И то, что эти вопросы не нашли ещё внятных ответов у большинства взрослых, что само по себе в общем-то и является большой проблемой, нас не должно пугать и останавливать. Не следует забывать, что нет более надёжных прививок от тяжких болезней, чем те, что прививаются в детстве.
Европейская детская литература последнего времени приучилась разговаривать с детьми проблемами: ставить проблему, изучать проблему, кричать о проблеме, втягивать в её обсуждение. Наша же «местная» детская литература по-прежнему говорит с читателями на закваске двусмысленных образов и недомолвок, заставляя образы «считывать», расшифровывать, понимать сердцем, полагаясь больше не на жёсткую систему идеологических координат и рассудок, а на интуицию, волнение, сострадание, на разгадывание смыслов, в конечном счете, на игру с ними. Такой подход не позволяет читателям проникать в глубокую проблематичность жизни. Книга не становится объяснением происходящего. Причинно-следственные связи в такой книге остаются нераскрытыми.
И дело не только в тематическом выборе. Некоторые сочинители не страшатся касаться самых мучительных и неотвязных эпизодов отечественной истории, пишут о них увлекательно и добротным языком, вызывая у читателя и со-чувствование, и со-переживание. Но суть того, почему та или иная жуткая трагедия произошла, не только не раскрывается, но как бы выпадает из контекста. При этом цельность и ясность всей литературной композиции (повести, рассказа) нарушаются. Со-мышления, со-знания не рождается. В результате юному читателю, может показаться, что всё происходит случайно, помимо воли человека. Вроде того, что есть какая-то дурная, необоримая сила, но из нас никто к ней не причастен. Не в нашей воле этой силе противостоять. Тогда никакая история не может служить уроком: она сама по себе, а мы сами по себе.
Рамки статьи не позволяют даже ограниченного книжного обзора. Но хотя бы один, выделяющийся, пример привести надо.
Книга Евгения Ельчина «Сталинский нос» (Детское издательство «Розовый жираф», Москва, 2013), адресованная старшему школьному возрасту, реалистично рассказывает о бесчеловечной сталинской эпохе, о Большом терроре. Читатель без какой-либо искусственности вводится в повседневную жизнь, в обычаи и разговоры коммунального существования. Всё узнаваемо. И это уже достижение. Но в целом правдивый рассказ вызывает ощущение неполноты, недосказанности, поскольку не содержит и намёка на то, откуда всё описанное взялось, и как оно дальше будет существовать. Сталинизм, как явление, не раскрывается. Конечно, эта книга уникальна в том плане, что она не повторяет тех сочинений для детей, в которых рассказывается только о том, сколько всякого хорошего было в Советском Союзе, как интересно и дружно жилось в нём людям, как они строили разные заводы, выпускавшие тракторы, самолёты, танки и пушки, как засевали поля пшеницей и собирали невиданные урожаи, как победили немецких фашистов и восстановили страну из руин, как запустили в Космос первые корабли и первого человека. Нет в книге этого подчёркивания, как и нет того, что все эти успехи явились результатом тридцатилетнего правления тирана Сталина. Книга останавливает внимание на той бытовой обстановке, которая сопутствовала Большому террору 1937 и 1938 годов, когда за небольшой срок в стране было арестовано один миллион 700 тысяч человек, из которых расстреляно более 700 тысяч (данные Общества «Мемориал»). Такого рода художественное произведение для детей появляется впервые. И в этом заключается его большая неоценимость. Книга сделала важный шаг в направлении овладения детским сознанием. Книга показывает правду. Но чего в ней нет, так это раскрытия причин появления сталинизма, имевшего базой коллективную поруку (мораль). Нет в книге предостережений от повторения сталинизма в новых исторических обстоятельствах.
Российский литературовед и детский писатель Борис Минаев пишет: ««Новые» детские писатели, которые выросли уже в контексте европейских ценностей, находятся как бы на перепутье. С одной стороны – сила традиции. С другой – современный контекст, ведь лучшие скандинавские, немецкие, французские детские книжки нельзя проигнорировать. На них волей-неволей приходится оглядываться. Приходится описывать новую «коллективную мораль», уже не советскую, а российскую. Приходится говорить жестче, конкретнее, из философии перепрыгивая порой в социологию. Приходится показывать те реалии, которых в советских детских книгах отродясь не бывало. То есть, приходится существовать между двух огней, между двух очень жестких ценностных систем, двух «коллективных моралей» – советской и европейской»
Если мы хотим гарантированно обезопасить себя от социальных трагедий прошлого, нам нужно иметь такую детскую литературу, которая правдиво рассказывает об этом прошлом, не избегая острых углов, но одновременно вскрывает коренные причины народных бедствий и катастроф. Такой литературы должно быть много. Именно такая литература должна стать привычной. Именно она со своим эмоционально—образным строем должна войти в воспитательный контекст, стать школьным и семейным достоянием. Только при условии смены смысловых и ценностных векторов она сможет стать преобразующим фактором. Без этого рассчитывать на наше излечение от советской коллективной (тоталитарной) морали, игнорировавшей личность, – трудно, если вообще возможно.
Владимир Рослов