КОНСТРУИРОВАНИЕ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКОВЬЮ ОБРАЗА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В КОНТЕКСТЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ И БЕЛАРУСИ

Аннотация: 
    Статья посвящена процессам и проблемам переоценки отношения к Великой Отечественной войне как одного из факторов внешнеполитического воздействия и потенциальных угроз информационной безопасности страны. Противоречие между декларацией недопустимости переписывания истории и активной фактической реализацией данного процесса различными политическими силами обусловливает конфликт множественных моделей прошлого, как одной из острых проблем единого политического и идеологического пространства Союзного государства России и Беларуси. 

Введение
Согласно Концепции национальной безопасности Республики Беларусь, в число основных угроз национальной безопасности страны, среди прочих, включены: попытки разрушения национальных духовно-нравственных традиций и необъективного пересмотра истории, затрагивающие данные ценности и традиции; искусственное нагнетание напряженности и противостояния в обществе, между обществом и государством, и др. Аналогичная норма содержится и в Стратегии Национальной безопасности Российской Федерации, отмечающей, что негативное воздействие на состояние национальной безопасности в сфере культуры усиливают попытки пересмотра взглядов на историю России, её роль и место в мировой истории [1; 2].
В данном контексте одной из наиболее актуальных и крайне неоднозначных тенденций на постсоветском пространстве является переоценка общего прошлого стран и отношения к Великой Отечественной войне, постепенная трансформация и замещение коллективной памяти восточнославянских народов новыми идеологическими конструктами. 
Неоднозначность восприятия обществом данных тенденций связана с непоследовательностью политики российского государства в отношении памяти о Великой Отечественной войне. С одной стороны, в религиозной и политической риторике последовательно декларируется недопустимость переписывания истории, с другой стороны, на практике осуществляются активные процессы по замещению коллективной памяти и «перекодированию» отношения к войне, значимая роль в которых отводится Русской православной церкви (далее – РПЦ). В свою очередь, Белорусская православная церковь (далее – БПЦ), являясь структурным подразделением РПЦ, не может быть в полной мере свободной от процессов, связанных с вовлечением РПЦ в идеологическую и политическую жизнь России как возможной перспективы развития общего геополитического пространства союзных государств, что приобретает актуальность рассматриваемых вопросов и для Республики Беларусь.
Все это выявляет достаточно четко оформившуюся проблему: противоречие между декларацией недопустимости переписывания истории, и активной фактической реализацией данного процесса различными политическими силами, итогом которого может стать рост социальной напряженности в обществе как потенциальная угроза информационной безопасности Республики Беларусь.

Великая Отечественная война в идеологических конструкциях и реальной памяти 
Великая Отечественная война – единственное событие, относительно которого присутствуют, во-первых, определенные знания истории, исторических фактов, во-вторых, единодушие в оценках и осознании всеобщей гордости за Победу, массовый героизм и патриотизм советского народа. 
В России статус Дня Победы неизменно и объективно высок и значительно опережает по значимости другие государственные праздники – День независимости, День Конституции – около 85% населения считают его важнейшим праздником. Это связано с тем, что у подавляющего большинства россиян (91%) кто-то из родственников принимал участие в войне, а каждый десятый потерял в ней кого-то из своих близких.Что касается основных условий Победы,то в числе ключевых факторов, которые сыграли определяющую роль в ее достижении, большинство респондентов указывают  массовый патриотизм и героизм на фронтах (84,6%). Причем, несмотря на появляющиеся многочисленные заявления в СМИ о заградительных отрядах, штрафных батальонах и иных «издержках войны», идея великого героизма советских людей практически не претерпела изменений со времен первых послевоенных поколений. О принудительном героизме в годы Великой Отечественной войны заявили только 5,5% россиян. О косвенной высокой оценке общего советского прошлого как безусловной ценности и условии Победы свидетельствуют ответы на вопрос «За что сражались советские люди в годы войны?». Во всех категориях респондентов более 80% принадлежит ответу «За Родину» [3, с. 13; 4].

В силу указанных объективных причин основным инструментом в перекодировании «нежелательной» памяти о войне в рамках общей российской тенденции десталинизации и демонизации советского прошлого становится не столько разрушение (исключение),  сколько ее постепенное замещение. Осуществляется процесс замещения в том числе через активное вовлечение в данную деятельность РПЦ, позиция которой в целом последовательна и логична, хотя и не лишена отдельных противоречий.

С одной стороны, церковь безусловно отдает дань погибшим и победившим в войне. С другой стороны, очевидны ее попытки монополизации общей победы советского народа и памяти. Между тем церкви, согласно опросам,  респондентами отводится незначительная роль – о ее вкладе в Победу упомянуло всего 9,7% [5]. В этой связи интерес представляет анализ выступлений Патриарха Кирилла и представителей РПЦ в контексте памятных военных дат. Здесь и далее все цитаты приводятся по одному источнику со ссылкой на официальный сайт РПЦ [6].
Именно Патриарх Кирилл, возможно, первый вскрыл и сформулировал глубинную суть образа Победы, которую она приобрела в последние десятилетия: как «величайшей духовной традиции». Однако в своих выступлениях он конкретизирует и раскрывает смысл данной традиции в узком, религиозном понимании.

Война рассматривается одновременно и как «наказание за грех богоотступничества всего народа, за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью, над святынями, над верой» и как «дарБожественной справедливости и дар Божественной любви». В данном случае, с точки зрения религиозной логики, какие-либо противоречия отсутствуют, поскольку любое наказание в рамках религиозной традиции должно восприниматься именно как дар, возможность покаяния, искупления, самосовершенствования и т.п. Предстоятель РПЦ последователен в отстаивании своей позиции, подтвердив 6 мая 2010 г. ее еще раз: «Год назад я сказал в этом храме, что и Великая Отечественная война была наказанием за наш грех, а потом был удивлен реакцией светской прессы, которая удивилась и даже обиделась. Не надо обижаться – грешить не надо». Соответственно для того, чтобы война больше не повторилась, «никогда не должно повториться массовое богоотступничество».
Присутствует и другая версия (модель) войны как одного из воплощения дьявола: «война была войной со злом… причина зла – вне этого видимого мира, там, где была первая битва Архангела Михаила с падшим Денницей». Соответственно война – просто «материализация той злой силы», и, по мнению В. Чаплина, «неизбежное дело в нашем испорченном грехом мире». Абстрактность категорий в данном случае вполне объяснима, поскольку конкретизация образа врага неизбежно влечет конкретизацию образа победителя и предсказуемо отсылает к «нежелательной памяти».

В отдельных случаях (как правило, в выступлениях Патриарха за пределами России) конструкция врага приобретает земные черты: «огромное число людей признает решающую роль нашей страны… в преодолении  нацизма». Встречается упоминание о борьбе с фашизмом и «иноземной силой». Победителем в данном варианте конструкции также выступает также конкретный образ – Советский Союз. Условия же и факторы Победы не уточняются. 
Последовательно выстроенный образ войны (наказание, дар, злые силы) предполагает конструирование образа врага, против которого велась война: грех богоотступничества, безбожие, дьявол, поскольку именно они, согласно данной конструкции,  являются первичной причиной войны. Фашизм, нацизм, иноземная сила и т.п.внешние геополитические и военные факторы выступают вторичным следствием – инструментом, формой, методом наказания.
В этой связи, поскольку основным врагом (источником войны) является не внешний враг, а внутренний (грех, безбожие), то и борьба с ним возможна по обе линии фронта. В русло подобных заявлений вписывается и объявление РПЦ за границей генерала Власова «символом борьбы с большевизмом» [7] – заявление, однако, никак не комментируемое РПЦ. Приведенное заявление крайне неоднозначно, особенно учитывая тот факт, что по инициативе и при непосредственном участии Президента России В.В. Путина между двумя церквями был подписан акт о каноническом общении, – событие, широко освещавшееся в официальных СМИ. В то же время следует отметить недопустимость, с позиций РПЦ, «компромисса со злом»: «но ничто не могло остановить наш народ, который даже в самый страшный момент не пошел на компромисс со злом. Компромисс со злом есть компромисс с диаволом, а значит, поражение того, кто вступает в этот компромисс».
Следующим этапом замещения образа Победы можно назвать  моделирование образа победителя. В данном случае Патриарх избегает категорий, несущих какую-либо идеологическую, политическую или религиозную нагрузку (например, советский народ, русский народ, православный народ и т.п.). В качестве победителя в большинстве случаев выступает обезличенный, лишенный персонифицированных признаков, народ: «наш народ», «свой народ», «ваш народ», «весь народ»: «Вы являетесь реальными свидетелями героизма своего народа», «трудовой и ратный подвиг нашего народа», «праздник всего народа» и т.п. 

Что касается отношения к Победе, то здесь в риторике Патриарха встречается двойственность относительно источника, причин и факторов, обеспечивших Победу. Отдавая должное мужеству и героизму народа, Патриарх последовательно отказывает в ее обусловленности чем-либо иным, нежели исключительно православной верой и молитвой: «Героизм русского человека всегда поддерживался силой православной веры». 
Нерелигиозный героизм, по мнению Патриарха, в принципе невозможен, поскольку «в рамках безбожного мировоззрения невозможно оправдать ни героизма, ни подвига, ни самопожертвования, и если на такой подвиг идут люди, которые не осознают себя религиозными, то это не означает, что их мотивация подвига лежит в материалистической плоскости». К тому же «верующий человек жертвует собой легче, чем человек без веры…». Логическим продолжением приведенных цитат является Заявление Всемирного русского народного собора: «Именно эти идеалы, а не идеология богоборчества, оказались в основе крепости народного духа, приведшего страну к Победе». Осознанность веры в данном случае не играет существенной роли: «многие люди не верили в Бога, но они оставались носителями нашего национального духовного кода, нашей национальной православной цивилизации, даже не сознавая этого». 
В этой связи скорее исключением, чем правилом, звучит фраза о том, что «Именно мужеством и героизмом нашего народа и была одержана победа». Правда, здесь же следует существенная оговорка: «С вами Церковь, которая… воодушевляла народ, поднимала его на борьбу».

Приведенные цитаты позволяют выделить два основных условия Победы: 
а) православную веру, обусловившую героизм и стойкость народа; 
б) Божие содействие. 
В некоторых случаях оба этих условия образуют единую связку: «Несомненно, силой Божьей, как и героизмом наших людей, ни с чем не сравнимым, враг был отброшен от стен Москвы». Однако приоритет, безусловно, отводится высшим силам: «…Господь даровал Победу, и из Его спасающей десницы мы получили избавление». Упомянутая в контексте другой войны – 1812 г. – причина победы однозначна («Мы победили, потому что мы действительно крепко молились») и не допускает интерпретаций: «Если кто-то сегодня игнорирует этот духовный фактор, то он вновь демонстрирует идеологический подход к истории, который не имеет ничего общего с реальностью». 
Следует заметить, что материальные факторы Победы априори исключены из церковной риторики и в принципе не рассматриваются: индустриализация, перенос производства в тыл,  обеспечивший уже к середине войны перевес в оружейной и технической мощи, подготовка военных кадров и т.п. Поэтому, говоря о Победе, церковь говорит «не столько о победе русского оружия», сколько «о победе русского духа, а символом русского духа как раз и являлись такие люди, которые могли не держать буквально оружие в руках (как, например, Иринарх затворник), но, держа крест в руках, благословлять на ратные подвиги своих земляков, своих соотечественников».

Замещение памяти: инструменты и методы
Эффективным инструментом замещения памяти и переориентирования преемственности военных традиций является разработка и обновление церемониала, геральдики, военной символики. Практика постепенного, но в то же время системного и активного вытеснения советской военной символики в России становится все более распространенной. 
Так, на Параде Победы Знамя Победы, сохранившего, однако, советскую символику, выносится вслед за триколором знамённой группой, одетой в стилизованную форму русской армии первой половины XIX века, в местах массовых гуляний отсутствует советская символика, ассоциирующаяся с Победой (красная звезда, красное знамя, советские ордена и медали и т.п.). Обязательным атрибутом перезахоронений останков солдат, погибших в войне, помимо традиционного воинского салюта, становится отпевание. 

В итоге вся советская символика Победы заменена одной георгиевской ленточкой, отсылающей не столько к воинской традиции поощрения доблести, сколько к святому Георгию и абстрактному злу: «Богу было угодно, чтобы именно на этом месте был воздвигнут монумент героям-защитникам…, и частью этого монумента является сей храм святого великомученика и Победоносца Георгия. Почему именно в честь великомученика Георгия этот храм был построен и освящен? Да потому что святой великомученик Георгий является символом… борьбы людей, одухотворенных благодатью Божией, со злом». Образ святого оправдывает путаницу дат и легитимирует корректировку Патриархом даты окончания войны, связывающим ее с датой первой церемонии подписания Акта о безоговорочной капитуляции, состоявшейся 7 мая: «Мы празднуем День Победы в годовщину подписания капитуляции, которая состоялась в Берлине 8 мая (ввиду разницы во времени в Москве к моменту капитуляции было уже за полночь, а потому праздник Победы отмечается 9 мая). Но война кончилась 6 мая, в день великомученика и Победоносца Георгия, который всегда являлся покровителем града Москвы».

Таким образом, последовательно рассмотрев и проанализировав процесс конструирования «модели замещения»  памяти о Великой Отечественной войне, включающую новую интерпретацию причин войны, образов врага и победителя, условий и факторов Победы, с высокой долей вероятности можно предположить ее заключительную часть – легитимизацию РПЦ в качестве монопольного правопреемника, источника и хранителя памяти о войне. 
Максимально кратко и ёмко замещение – как символическое, так и содержательное – может быть проиллюстрировано одним новостным заголовком: «Святейший Патриарх Кирилл благословил построить на площади Победы… новый кафедральный собор».
Общую же модель замещения, предусматривающую вариативность применения в зависимости от конкретного места и аудитории, можно представить в виде таблицы:

В качестве же позитивных тенденций и инициатив, исходящих от РПЦ в деле сохранения памяти, преемственности традиций патриотического воспитания в том числе военных кадров, работы священников в Вооруженных силах, можно отметить ее устойчивый и последовательный ценностно-ориентированный подход: «Наша задача заключается в том, чтобы всегда помнить о Дне Победы и делать все, чтобы страна наша оставалась свободной, способной самобытно развиваться, не подчиняясь ничьей воле из-за рубежа. Сегодня это не менее сложно, чем в те времена». 

Мировоззрение и ценностные ориентации являются основой любой мотивационной системы, и, следовательно, поведения человека в потенциально сложных ситуациях, в том числе в условиях военной или иной угрозы. Но, по мнению Церкви,  «если будет господствовать система ложных ценностей, которая сегодня всячески насаждается, в том числе в сознании нашей молодежи, что главное – это собственная жизнь, удовольствие, благополучие, деньги, успех, то разве при такой системе нравственной ориентации человек сможет все это оставить, забыть и отдать жизнь за Родину? Нет, не сможет». Поэтому «должны быть приоритеты, должна быть такая система ценностей, которая бы в первую очередь предполагала воспитание в душах людей высоких нравственных и патриотических убеждений».

Заключение
Практика конструирования прошлого насчитывает не одну сотню лет, методологии и философии конструктивизима, имиджевым и пиар-технологиям посвящена обширнейшая литература во всех отраслях научного гуманитарного знания. Наличие нравственных оснований и корректность в процессах замещения памяти, особенно в рамках политической идеологии, обладает меньшей значимостью, чем их целесообразность и эффективность. 
Белорусская православная церковь отличается на сегодня наиболее последовательной и отсутствием ангажированности в позиции, не подвергая сомнению подвиг советского народа и трагедию войны, что формирует позитивное восприятие и соответственно представление церковью Победы как общей идеи и ценности, объединяющей народы бывшего СССР. Однако выбор позиции по подобным вопросам во многом зависит от личного восприятия и соответственно риторики главы конфессии. В этой связи  необходимо осознавать, что позиция конфессий по важнейшим, идеологически значимым для страны вопросам, не постоянна и в случае прихода в ее руководство  новых лиц, влияния политической конъюнктуры и иных факторов, может кардинально меняться. 
Поэтому одной из основных задач государственной идеологии является поиск и трансляции идей, консолидирующих общество. В противном случае любая попытка монополизации исторической памяти и общих ценностей может привести к социальной напряженности и возможности потенциальной угрозы информационной и культурной безопасности.
Россия имеет многовековой опыт кардинальной императивной смены мировоззренческих парадигм. О целесообразности и оправданности текущего опыта, а также о степени его возможного влияния на обороноспособность союзного государства и идеологическое пространство Беларуси, можно будет судить лишь спустя длительный период времени.

Список цитированных источников:
1.    Концепция национальной безопасности Республики Беларусь: утв. Указом Президента  Респ. Беларусь, 17.07.2001 № 390 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. – Минск, 2007.
2.    // Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года[Электронный ресурс]. – Режим доступа:  http://www.kremlin.ru/ref_notes/424/. Дата доступа: 16.07.2013.
3.    Арсланова, Е.Б. Великая Победа 1945 как основополагающий ритуал России / Е.Б. Арсланова // Известия Уральского федерального университета. – Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. – 2011. – Т. 86.  – №1. – С. 13–25.
4.    Носков, В.В. Когда кончаются войны? / В.В. Носков // Диалог со временем. – 2009.  – №29. – С. 104–131. 
5.    Ефанова, О.А. Доминанты исторической памяти россиян: знания, оценки и отношение к Великой Отечественной войне / О.А. Ефанова, Е.А. Лаврухина [Электронный ресурс]. – Режим доступа:  http://www>. credonew.ru›content/view/482/. Дата доступа: 08.07.2013.
6.    Официальный сайт Русской православной церкви[Электронный ресурс]. – Режим доступа:  http://www.patriarchia.ru. Дата доступа: 15.07.2013.
7.    Синод РПЦЗ заявил, что генерал Власов не предатель, а «символ сопротивления безбожному большевизму» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.newsru.com/. Дата доступа: 04.07.2013.

Источник: Конструирование РПЦ образа Великой Отечественной войны в контексте информационной безопасности России, Украины и Беларуси // Гiлея: навуковий вiсник. Випуск 77. №10. С. 314-318

С.М. Алейникова